Дорога страсти - Деверо Джуд

— У меня был двоюродный брат, который оказывал на меня дурное влияние. Он давал мне виски и сигареты и водил к… скажем, не к тем женщинам, научил неприлично ругаться и слишком быстро водить машину. Старина Чарльз заставлял меня вытворять всякие безумства — даже если это вредило моему здоровью, а то и могло убить. Удивительно, что я дожил до шестнадцатилетия. Наверное, твоя мать такая же? Выпивает? Или употребляет наркотики? Опиум, например? А может, дело в мужчинах? Она приводила любовников прямо в дом? Или…

— Прекратите! — возмущенно сказала Аманда. — Она никогда ничего такого не делала; Она сама шила мне платья с красивыми воротничками, и покупала лакированные туфельки, и каждое воскресение возила в Кингман есть мороженое, и… — Она резко остановилась, так как почувствовала в душе боль. «Снова Монтгомери заставляет меня страдать», — подумала она.

— Понятно, — сказал он с легким сарказмом в голосе. — Ужасное влияние.

Она отвернулась и высвободила волосы из его рук.

— Вы ничего не понимаете. Вы судите слишком поспешно о том, в чем совершенно не разбираетесь.

— Тогда объясни мне, Аманда, — сказал он, впервые обращаясь к ней по имени. Она обняла руками колени.

— Вы запутали меня. И почему я должна что-то объяснять? Вы — чужой. Вы уедете через несколько дней, так что зачем что-то объяснять?

— А может, ты боишься? Расскажи, что ужасного сделала твоя мать, и я тоже буду ее ненавидеть. Я ненавижу насилие. Ненавижу тиранов и тех, кто унижает слабых. Скажи, что должна была сделать твоя мать, чтобы вы жили в одном доме и при этом не видели друг друга.

— Мне она ничего не сделала. За свою жизнь она не обидела ни одно живое существо, но она была… танцовщицей! — Сделав это признание, Аманда со страхом посмотрела на Монтгомери. Теперь он знал все.

— Понятно, — произнес он после долгой паузы. — Она танцевала профессионально? В одежде или без?

Аманда смотрела на него в немом изумлении. Она только что раскрыла самую страшную тайну, тайну, которая, как выражался Тейлор «подпортила» происхождение Аманды, а профессор Монтгомери, похоже, даже не уделил этому должного внимания.

— В одежде, конечно, — нетерпеливо ответила Аманда. — Вы что, не поняли? Она выступала на сцене!

— И как у нее получалось?

Аманда издала стон, в котором смешался гнев и бессилие, поднялась и пошла к машине. Этот человек обладал чувствительностью скалы!

Он словил ее за руку и развернул к себе.

— Нет, я не понял. Может, ты объяснишь. Все, что я слышал, это то, что твоя мать любила тебя, а ты — ее, потом кто-то сказал тебе, что она выступала на сцене, и ты внезапно возненавидела ее.

— Я не ненавижу ее, я… — Она выдернула руку из его ладони. Он окончательно запутал ее. Он заставил ее задуматься над тем, что раньше она воспринимала как само собой разумеющееся.

Хэнк видел боль и гнев на лице Аманды и захотел успокоить ее.

— Ты так и не поела. Сядь, поешь и объясни мне еще раз. Я хороший слушатель, а это иногда помогает говорить.

Аманда послушно последовала за ним к покрывалу с разложенной едой. Внезапно ей захотелось, чтобы он понял. Он, похоже, обвинял ее, но если он услышит все полностью, он поймет, а когда поймет — перестанет злить ее непонятными намеками.

Он налил стакан все еще холодного лимонада, наложил полную тарелку еды и протянул ее Аманде.

— Ешь и рассказывай, — приказал он.

— Мама хорошо относилась ко мне, когда я была ребенком, — начала она, набив рот. — Но я знаю, что она так много времени проводила со мной только потому, что остальные женщины Кингмана не общались с ней.

— Потому что она была танцовщицей?

— Да. Понимаете, отец не знал о ее прошлом, когда они поженились. Мама родом из очень респектабельной семьи. Ее предки были в числе первых поселенцев, и он доверял ей.

— То есть он думал, что она — чиста и невинна, и дожидалась только его, сидя взаперти. Аманда нахмурилась.

— Что-то вроде. Потом, когда они уже были женаты, один человек узнал маму. Он ухаживал за ней, когда она еще выступала, но она отказала. Он рассказал о ней всем в Кингмане. — Аманда отвела глаза. — У него есть фотография, где мама в трико, — шепотом закончила она.

— И что произошло? — спросил Хэнк. — Весь город отвернулся от нее?

— Да, — тихо ответила Аманда и снова уставилась на еду. — Когда я была в третьем классе, одна девочка сказала, что, хоть моя мама и из приличной семьи, сама она — дешевая танцовщица.