Сладкая месть - Мартин Кэт

Она тихо засмеялась.

— Я уже приняла ванну, милорд. Я бы предпочла присоединиться к тебе в постели.

Она увидела жар желания в его глазах и впервые заколебалась.

— Т-то есть… если ты тоже этого хочешь. Рейн обхватил руками ее лицо, привлек к себе и поцеловал.

— Моя обворожительная Джоселин, если бы ты только знала, как я этого хочу.

Она несмело улыбнулась, потом глубоко вздохнула. Взяв в руки губку, она намылила ее и стала тереть его широкую спину. Под водой он заерзал, пытаясь совладать с растущим возбуждением. Джоселин убрала губку, облила водой его плечи и стала мыть его торс. Он ощутил прикосновение ее груди, когда она склонилась над ним.

Джоселин намылила мускулы на его груди, ополоснула, потом намылила и сполоснула его живот. Потом ее пальцы замерли на границе воды, тогда Рейн поймал ее руку и опустил в воду. Она выпустила губку, которая так и осталась плавать в мыльной пене, но рука ее осталась под водой и осторожно двигалась, оценивая размер, форму и ощущение.

— Мы подойдем друг другу, Джо. Твое тело скоро привыкнет к моему.

— Рейн?

— Что, милая?

— Ты поцелуешь меня снова?

Он чуть не рассмеялся. Когда она пугалась, она верила, что его поцелуи разгонят страхи. До сих пор это так и получалось, и этот раз тоже не был исключением. Он особенно осторожно действовал языком, дразняще касаясь уголков ее рта, требуя отклика. И она сначала осторожно, а потом все более самозабвенно ответила на поцелуй. И последняя тонкая ниточка его самоконтроля оборвалась.

Он перескочил через край ванны, выпрямился, голый и возбужденный, весь в мыльной пене.

— Рейн!

Он тихо хмыкнул, протянул к ней руки, привлек к себе и поцеловал. Просунув руку ей под колени, он подхватил ее и пошел к постели. Белая кружевная рубашка в мгновение ока стала насквозь мокрой, как и ковер, по которому он шагал мокрыми ногами. Рейн упал на массивную кровать с балдахином, опустив девушку осторожно на середину пуховой перины, он жадно целовал ее губы, а его руки коснулись ее груди.

Она только на мгновение замерла, а потом ответила на поцелуй, запустила пальцы ему в волосы, изогнулась, прижимаясь к нему всем телом.

Джоселин задрожала, и не от холода или влаги. Мускулистое тело Рейна прижалось к ней. Она ощущала его мощные очертания, мускулы на его плечах, мощный пресс. Одна из его могучих рук сплелась с ее волосами, тогда как другая обхватила ее за ягодицы, чтобы крепче прижать к нему, его пальцы массировали, дразнили, заставляя место между ее ног гореть и пульсировать.

Господи. Она никогда не испытывала таких сумасшедших ощущений, никогда так не теряла контроль над собой. Рейн коснулся ее губ, овладел ее ртом. Его язык довел ее до неистовства. Под ее пальцами мускулы его влажной груди изгибались и напрягались, и соски на ее груди стали такими твердыми, что болели от прикосновений.

Словно уловив ее потребность, он спустил рубашку с ее плеча, обнажив грудь, нагнулся и поймал сосок губами. Джоселин ощутила жар, почувствовала, как все ее тело пронзил огонь, и гортанно застонала. Рейн нежно пососал, и жар запульсировал в ее лоне. Он целовал и лизал, приоткрывая рот, чтобы поймать в него больше ее плоти, тянул, сосал, пробовал, испепеляя ее кровь. Когда он отстранился, боль от этой потери была такой острой, что она чуть не заплакала.

Но он только снял с нее рубашку. И через мгновение снова целовал ее, его губы ласкали, требовали, его язык погружался в ее рот. Его рука как огнем обжигала ее плоть, потом скользнула в нежный треугольник мягких темных завитков между ее ног, раздвигая губы ее влагалища, его палец проник внутрь.

Джоселин вскрикнула от жара, пронзившего ее тело. Пламя охватило ее, заглушив все мысли, кроме мысли о Рейне и о магическом чувстве, которое он возбуждал. Она поняла, что она там влажная, когда он стал использовать эту влажность для того, чтобы растянуть ее и подготовить, вложил туда и второй палец, потихоньку вынимая их и снова погружая внутрь.

Она боялась, тревожилась, чувствовала замешательство.

Но никаких преград больше не существовало.

Ей хотелось, чтобы его пальцы были в ней, хотя до этого мгновения она не могла в это поверить. Ей хотелось, чтобы он гладил ее и жаркое пламя охватывало бы всю ее.

— Рейн, — прошептала она, прижимаясь к его груди, умоляя о чем-то, понимая, что она просит о том длинном, жестком и напряженном, чего так боялась, одновременно нуждаясь в нем и боясь его.