Свадьба - Гарвуд Джулия

Поскольку Бренна собиралась заставить его передумать насчет Джилли, она поняла, что сейчас спорить не стоит. Но в то же время она скорее умрет, чем промолчит. Упрямец, он хочет, чтобы было только так, как он скажет! Но он ее муж, и она должна стараться ладить с ним. Если он намерен убедить ее, что нисколько не вышел из себя, пусть так и думает. Ей совершенно ясно – это не правда. Лицо Коннора подергивается, а если это не первый признак сильнейшего раздражения, то что же тогда?

Похоже, ладить с этим мужчиной – смерти подобно. Он может умереть от собственной гордости, если не расстанется со своей спесью.

– Спасибо за объяснение, – сказала Бренна не слишком искренне, но не запнувшись, а это значило, что она на что-то рассчитывает. – Просто я подумала, что ты должен понимать, как Джилли изнеженна. Она сама не сможет прокормиться.

Теперь он разозлился на жену окончательно. Они говорили о животном, а не о ребенке в конце концов, но Бренна, казалось, не видела разницы.

Он уже решил вести себя с ней покруче, но жена вдруг коснулась его щеки. Ему показалось, что это ангел задел его крылом. Она и была похожа на ангела со своими чистыми голубыми глазами и невинным лицом. Хотя Коннор знал, что этой лаской Бренна хотела заставить его забыть обо всем, – что ж, она своего почти добилась.

Он отвел ее руку, собираясь с мыслями. Жена вела себя смешно, но он понимал, что ни в коем случае нельзя говорить ей об этом, иначе она постарается приложить еще больше усилий, чтобы заставить его передумать.

Ему придется призвать на помощь все дипломатические таланты, которых у него, к сожалению, почти нет.

– С ней все будет в порядке, – резко бросил Коннор.

– Не будет с ней все в порядке. Она погибнет.

– Ты перестанешь спорить со мной, Бренна? – Он всем видом показывал ей, что начинает сердиться не на шутку.

– Я не спорю, просто мне хочется, чтобы ты понял, как важна для меня Джилли. Она для меня как член семьи. Я даже назвала ее в честь брата.

– Ему, конечно, это очень понравилось, – саркастически заметил Коннор.

Бренна решила оставить без внимания его насмешливый тон.

– Нет, Джиллиану это вовсе не понравилось, но потом он привык. Скажи, а нельзя ли найти какого-нибудь доброго человека, который мог бы позаботиться о лошади?

– Ты полагаешь, я должен знать всех добрых и заботливых? Она твердо решила не выходить из себя, даже если он станет рвать и метать. Благополучие Джилли – вот что сейчас главное в конце концов. Она за нее отвечает.

– Я знаю, кто бы мог ее взять на время к себе, – сказала Бренна.

– Ну нет, мы не потащим ее обратно в Англию. Недалеко отсюда живет семья Куинлена, но она уже получила от меня все, что потеряла. Слушай, может, хватит это обсуждать?

– Если ты настаиваешь, я прекращаю. Но по крайней мере не можешь ли ты еще хоть немного подумать, прежде чем окончательно решишь?

Коннор сдался:

– Хорошо, обещаю тебе подумать об этом.

Не прошло и минуты, как он согласился, что отец Куинлена не откажется от Джилли.

Бренна так обрадовалась, что кинулась к нему на шею и поцеловала. Она хотела просто на миг прикоснуться к его губам в знак благодарности, но все получилось совсем не так, как она предполагала. Коннор показал ей, каким прекрасным может быть поцелуи. Прежде чем она успела оттолкнуться от него и перевести дух, его губы впились в ее таким долгим, глубоким поцелуем, что она задрожала. Губы Коннора становились все требовательнее, и она, отбросив всякую сдержанность, пылко отвечала ему. Ее язык двигался у него во рту так же страстно, как его. Вкус поцелуя, ароматы цветов на поляне – все смешалось, и Бренна едва владела собой.

Она забыла обо всем на свете, и если бы их окружила сейчас целая армия язычников, она не обратила бы на них никакого внимания. Ничто сейчас не имело для нее значения, кроме могучего воина, которого она обнимала.

Но к счастью, Коннор не потерял здравого смысла. Он резким движением отстранился, схватил Бренну за руки и отцепил их от своих волос.

Он видел, что она даже не догадывается, как потряс его этот поцелуй, и приказал себе не смотреть на ее губы, пока не сумеет взять себя в руки, но, черт побери, он не мог удержаться! А когда взглянул, то увидел, что искусал ей губы из опасения, как бы между ними тут же не произошло нечто более интимное. Это заставило его разозлиться на самого себя.

– Ты заставила меня забыть, где мы, жена.