Если обманешь - Коул Кресли

Мэдлин выглядела старше и чуть… распутной, как будто была готова отдаться, и Итана сразу бросило в жар, чему он уже не удивился.

Она метана быстрые взгляды на других женщин в очереди, как будто изучая ситуацию. И напоминала лису, хитрую и осторожную.

Когда хозяин таверны в переднике открыл заднюю дверь, все замерли в ожидании. Мужчина говорил по-французски — что-то насчет того, что на ночь возьмет еще двух девушек, а те, кого после этого заметят на территории заведения, будут арестованы.

Все гут же полезли вперед, чтобы занять более выгодные места в очереди. У Мэдлин не было шансов пробиться вперед, где стояли более крупные женщины, которые зло смотрели на нее, угрожающе скрестив руки на груди. Стоило ей полезть вперед, и на нее напали бы.

Явно понимая это, Мэдлин не стала искушать судьбу и отступила, стараясь, однако, оградить от опасности молоденькую девушку с сигаретным лотком.

Маленькая девчушка, казалось, вот-вот расплачется из-за того, что не втиснулась в очередь. Мэдлин украдкой потрепала ее по подбородку, затем подняла зажатую в пальцах золотую монету.

— Могу поспорить с любой из вас на сто франков, что одной из двух, кого наймут сегодня, буду я, — громко заявила она.

Они окружили Мэдлин и девчонку как стервятники, готовые наброситься на падаль. Итан оттолкнулся от стены и двинулся вперед, чтобы вмешаться. Мэдлин повернула голову, чтобы встретить чьи-то устремленные на нее взгляды, и отвела глаза от монеты. Вряд ли ей следовало делать это…

Самая мощная из них потянулась за монетой и ударила Мэдлин по руке. Монета взлетела вверх и запрыгала по кирпичам в трех метрах от них. Стервятницы бросились к монете, оттаскивая соперниц за волосы и нанося удары. Мэдлин проскользнула внутрь таверны, волоча за собой маленькую продавщицу сигарет с широко раскрытыми глазами.

Из общей женской свалки донесся разъяренный крик:

— Это фальшивая монета!

Другие вступили хором, обещая убить Шалунью.

Итан, оставаясь в тени, заулыбался. Шалунья — подходящее прозвище. В ней было что-то проказливое. Он поспешил к таверне, вдруг почувствовав необходимость увидеть, что она еще предпримет.

Прорвавшись, Мэдди и девчонка с сигаретным лотком, метко прозванная Сигареткой, вызвали всеобщее удивление. Мэдди помогла Сигаретке, потому что та ей напомнила ее саму в том же возрасте — такая же голодная, отчаявшаяся и страстно желавшая поворота в судьбе.

— Погодите. Это же Мэдди сегодня.

О, черт побери! Берта ухмылялась ей из-за стойки бара. Иногда Берта и Одетта подрабатывали в тавернах, но только для того, чтобы заполучить новых клиентов. Присутствие Берты не предвещало ничего хорошего.

Мэдди несколько лет не появлялась в «Шелковой сумочке», но никогда прежде ей не было так тревожно. Оставшаяся снаружи толпа женщин, наверное, будет поджидать ее на выходе, чтобы отплатить за обман. Мэдди оставалось только надеяться, что удастся расплатиться с ними монетами.

Интерьер таверны не изменился с тех пор, как она была здесь в последний раз. Все тот же вестибюль и два больших зала — основной, где подавали еду и напитки, и задний, с приглушенным светом, где доступные девушки типа Берты подавали напитки и договаривались о предоставлении услуг.

На стенах были развешаны газовые светильники с обрезанными наполовину и пожелтевшими плафонами от табачного дыма. На зеркальной стене за барной стойкой были вытравлены названия популярных элей и джинов.

Компания немолодых посетителей в подпитии распевала песни времен Французской революции, но, помимо нее и одиноких пьяниц, в таверне никого не было. Несколько секунд назад Мэдди слышала звон колокольчика над входной дверью, но была занята наблюдением за Бертой и не видела, кто вошел.

Естественно, попытка проникнуть в заполненную посетителями таверну заняла бы у нее больше времени. Поставив локоть на стойку бара, и подперев подбородок ладонью, Мэдди разглядывала себя в зеркале. Несмотря на нарумяненные щеки и мазки грима, чтобы скрыть синяки под глазами, она все равно выглядела усталой.

Внезапно нахмурившись, Мэдди поежилась и потерла ладонью шею. У нее появилось неприятное ощущение, что за ней наблюдают. Она оглядела основной зал в зеркало, но не заметила никого, кто бы следил за ней. Задний зал был затенен, но она заметила очертания мужской фигуры, хотя лица различить или даже определить, обращено ли оно в ее сторону, не могла. Ее разбирало любопытство, но она была не настолько глупа, чтобы идти туда.