Фаворитки - Холт Виктория

— Да, я этого хочу, — ответил король. Это был сигнал присутствующим удалиться. Одна из фрейлин, стоявших рядом, обняла Луизу за плечи.

— Не огорчайтесь, дитя мое, — сказала она. — Это обычная история. Когда он здесь, он смотрит лишь на мадам. Кроме того, если вы хотели ему понравиться, вам не следовало походить на очень юную девушку. Когда-то его величеству нравились матери семейств, теперь ему не нравится никто, кроме мадам.

После этого случая она начала многое понимать.

Здесь присутствовала интрига, интересовавшая Луизу не только потому, что от этой интриги зависела ее жизнь, но потому, что любая интрига приводила ее в восхищение.

Когда ее госпожа так оживленно танцевала, когда она так охотно шутила, когда она казалась искрометно веселой, на самом деле она была полна печали, а все потому, что она вышла замуж за неподходящего человека — месье, тогда как любила она самого короля.

Луиза не оставила надежду привлечь внимание короля.

О Людовике и его невестке ходило много сплетен. Луиза узнала, что и мать короля, Анна Австрийская, и мать Генриетты, королева Генриетта-Мария, обращали внимание любовников на это.

Как раз в это время король стал проявлять незначительный интерес к этом глупому и абсолютно нестоящему созданию, Луизе де Лавальер.

Что он находит в этом ничтожном создании, удивлялась Луиза де Керуаль, но потом она начала понимать. Это мадам решила, что он должен обратить внимание, на Лавальер, мадам выбрала эту девушку. Луиза де Лавальер была именно такова, что именно ее выбрала бы влюбленная женщина, если бы это необходимо было сделать. Мадам могла быть уверена, что король никогда не влюбится в это бесцветное создание.

«Если бы только она выбрала меня! — думала Луиза. — Все было бы тогда совсем по-другому!»

Она думала о своей семье, живущей в Бретани. До нее дойдут слухи о королевском дворе. Такие слухи всегда быстро распространяются. Они будут качать головами и, возможно, им придется продать что-нибудь еще из своего имущества. Не скажут ли они: «А стоят ли все эти расходы того, чтобы содержать Луизу при королевском дворе?»

Однажды мадам призвала Луизу к себе и спросила: «Луиза, не хотите ли вы сопровождать меня в Англию?»

— В Англию, мадам? — ответила Луиза. — Да, очень!

— Это будет совсем короткий визит. — Генриетта отвернулась. Если бы она только знала, что не было никакой необходимости придерживать язык, она могла бы говорить обо всем, что у нее на уме, потому что Луиза это уже знала.

Луиза знала, что ей страстно хотелось уехать от мужа, что ей не терпелось встретиться с братом, который писал ей так часто и с такой любовью. Луиза была вполне осведомлена о той большой привязанности, которая существовала между ее госпожой и королем Англии. Она слышала, как месье во время одной из своих диких ссор с мадам заявил, что любовь между его женой и ее братом — это нечто большее, нежели то, чему подобает и приличествует быть между двумя людьми, находящимися в таком родстве. Она знала, что Генриетта, ужаснувшись и побледнев, выкрикнула ему, что он лжец, и что в тот момент она совершенно потеряла самообладание.

Луиза знала обо всем этом. У нее была пара хорошеньких ушек, и она не видела причины, почему бы им, навострившись, не служить ей хорошенько. Ее небольшие проницательные глазки тоже вели исправное наблюдение. Луиза приучила себя все подмечать.

Так что если бы Генриетта решила вдруг ослабить свой железный контроль над чувствами и выболтала бы правду малышке Луизе де Керуаль, это не имело бы особого значения. Она смогла бы сообщить Луизе немногое, что той не было бы уже известно.

— Мы будем там не больше двух недель, — сказала Генриетта. — Братья встретят меня в Дувре. Сомневаюсь, что у меня будет время посетить столицу.

— Месье не согласится разлучиться с вами на более долгий срок, мадам, — ответила Луиза.

Генриетта бросила на нее быстрый взгляд, но в этом детском личике не было и следа злонамеренности. «Она еще ребенок», — подумала Генриетта, не отдавая себе отчета, что той было уже двадцать лет — не намного меньше, чем ей самой. Луиза, выглядевшая такой беспечно юной, производила впечатление совершенной невинности. «Надо постараться выдать ее замуж, прежде чем она утратит эту невинность, которая так очаровательна, — думала добрая мадам. — И пусть это будет более счастливое замужество, чем мое, и пусть она сохранит это доверие к жизни до конца своих дней…»