Поцелуй пирата - Медейрос Тереза

Осторожно погладив пушистый, в прожилках, листок, Морис невольно подумал, что он похож на свою хозяйку, колючий на вид, но бархатный на ощупь. Он поднял шерстяной плед, забытый на банкетке, чтобы сложить его, и из складок выпал толстый альбом.

Присев на корточки, Морис перелистнул несколько страниц и так увлекся, что даже не подумал о недостойном характере своего занятия.

К его изумлению, здесь не было безжизненных акварелей. Только эскизы, исполненные смелыми страстными штрихами угольного карандаша. Трудно было представить, что нежные цветы глоксинии могут быть воспроизведены с такой чувственной силой. Морис вслух рассмеялся, наткнувшись на безжалостную карикатуру на офицера королевского флота, достойную самого Хогарта в расцвете его таланта. Люси, конечно, стала бы с возмущением отрицать, что этот надутый сухарь сильно напоминает адмирала Сноу. Он перевернул еще одну страницу. С листа альбома на него смотрели грустные темные глаза молодой женщины, очень красивой, с изящным цветком той же глоксинии в роскошных волосах.

– Мистер Клермонт? Что вы здесь делаете?!

Альбом выпал у него из рук.

Люси быстро наклонилась и, схватив альбом, прижала его к себе. Влажные волосы рассыпались по ее плечам, источая свежий аромат лимона.

Мориса настолько поразил последний набросок, что он даже забыл извиниться.

– Чей это портрет?

Люси сразу поняла, о чем он спрашивает.

– Это моя мать.

– Так вы ее помните?

– Нет, конечно, – с горечью ответила Аюси. – Она имела такт скончаться через неделю после моего рождения от родильной горячки. Это освободило наконец отца от дальнейших тревог из-за ее скандального поведения.

«Браво, Люси! – с раздражением подумал Морис. – Адмирал был бы просто счастлив услышать столь пренебрежительный отзыв дочери о родной матери».

– Кажется, вам удалось добиться большого сходства с оригиналом. У вас есть ее портрет или миниатюра?

Люси склонилась над цветами, одной рукой продолжая прижимать к себе альбом, а другой осторожно поворачивая горшочки цветами к свету.

– Мне ее описывал Смит. Между прочим, глоксинии были страстью моей матери. Все эти выращены из отростков ее цветов. За ними ухаживал Смит, пока я не подросла.

Пораженный, Морис окаменел. Что же это за человек, который долгие годы стремился сохранить память о давно умершей женщине как в этих хрупких цветах, так и в душе ее дочери!

– Не знаю, почему она выбрала именно глоксинии, – продолжала Люси, отрывая увядшие листочки. – Это самые капризные цветы на свете. Их нужно поливать очень осторожно, и они любят только утренний свет.

Морис пытался представить себе, каково это – быть женой адмирала Сноу.

– Может, вашей матери было необходимо хоть что-нибудь, за чем можно было ухаживать, – неуверенно предположил он.

– Чепуха! – отрезала Люси, и глаза ее холодно блеснули. – Она вовсе не была по натуре наседкой. Все, что ее интересовало в жизни, – это балы, шампанское и бесконечные любовники.

Как бы жестоко ни говорила девушка о матери, ее бережный уход за цветами, единственным звеном, которое связывало их, говорил о многом.

Беседуя с Люси, Морис также понял, что не по суровому повелению отца она скрывалась в своем уютном убежище. Девушка добровольно отправилась в эту ссылку, убежденная, что должна понести наказание за свое недостойное поведение. Морис подозревал, что Люси не в первый раз укрывалась здесь от постоянных обвинений отца, его бесконечных придирок и жесткого диктата.

«Бедная Мышка, – подумал он, – в этой мертвящей атмосфере твоя живая и трепетная душа, которая проглядывает в каждом наброске, в два счета заглохнет и увянет».

– Позвольте, я хочу еще раз посмотреть ваши работы. – Он решительно протянул руку.

Люси обеими руками вцепилась в альбом.

– Ну уж нет, сэр! Ваше положение, может, дает вам право шпионить за мной, но не совать нос в то, что принадлежит лично мне.

– Послушайте, Люси, – с улыбкой уговаривал он ее. – Кажется, вы не совсем понимаете, как вы талантливы. Те несколько набросков, что я видел, производят очень сильное впечатление.

Она отступила на шаг и оперлась спиной о подоконник.

– А вы, сэр, производите впечатление очень нахального субъекта.

– Мне об этом уже говорили.

Морис потянулся к альбому, но Люси нырнула под его руку и бросилась к двери. Мгновенно среагировав, он остановил ее, наступив на полу халата, и схватил за талию, думая в эту минуту только о том, чтобы она не убежала.