Проклятие королевы фей - Медейрос Тереза

Остин тихо приблизился к Холли, словно ощутив Упрек при виде ее беззащитного, покрытого вьющимся пушком волос затылка. Он положил было руку ей на плечо, но девушка испуганно отпрянула от него.

Пальцы Остина повисли в пустоте.

— Простите, миледи. Я и в мыслях не имел обидеть вас.

Холли стремительно обернулась к нему. На одно короткое мгновение ее сверкнувшие глаза и вспыхнувшие щеки заставили его забыть про остриженные волосы и потемневшие зубы.

— Тогда что же было у вас в мыслях, сэр? Вы намеревались сжечь меня живьем во дворе замка? Соскоблить с каменных плит под северной башней мои размозженные останки? Или заточить в подземелье?

Остин протянул было руку, собираясь почесать бороду, но тотчас же опустил ее, прикоснувшись к гладкому подбородку.

— Значит, Винни успела познакомить тебя с историей семейства Гавенморов?

— Только лишь с наследственной тягой мужчин вашего славного рода или убивать своих жен, или доводить их до самоубийства. Интересно, сколько времени пройдет до того, как и моя неприкаянная душа будет бродить по коридорам Каер Гавенмора, шурша венком из высохших колокольчиков, и стонами предостерегая очередную жертву, которая удостоится чести стать хозяйкой замка?

Остин вздрогнул, мысленно представив себе это. Ему, как никому другому, было известно, насколько жуткими могут быть завывания Холли.

— Можешь не беспокоиться за себя. Все те несчастные случаи явились следствием преступлений, совершенных…

Он осекся, осознав, что его необдуманные слова полны колкостей, которые заново разбередят душевные раны Холли.

Но было уже поздно. Без защиты маски из бороды и усов лицо предательски выдало Остина.

— В порыве страсти? — тихо спросила Холли. — Из ревности? — Она посмотрела ему прямо в глаза, но ее прекрасные сияющие глаза тут же потухли. — В таком случае, сэр, я с облегчением думаю, что вам эти чувства будут совершенно чужды.

Развернувшись, она направилась к замку, прикрываясь щитом оскорбленного достоинства. Остин проводил ее взглядом, чувствуя, как сердце его терзает щемящая боль.

Поглощенный своими мыслями, он не услышал, как по тропинке от реки к нему поднялся Кэри с нанизанной на прутик рыбой в руке.

— Слушай, парень, ты тут не видел сэра Ос… — Рыба шлепнулась на землю. — Боже милосердный, что вы сделали, мой господин?

— Показал себя бесчувственной скотиной, — рассеянно ответил Остин, откладывая кинжал и полотенце, чтобы взять с камня свою рубаху. — Разбил на мелкие осколки нежное сердце своей супруги.

— Неужели это так просто, сэр? — Кэри вытер со щеки Остина остаток мыльной пены. — Да, я успел начисто забыть, какой вы красивый. Ни одна женщина не устоит перед вами!

Рыцарь потрепал его по подбородку.

— Моя красота всегда притягивала ко мне женщин, которых я пытался избегать. Кэри печально вздохнул.

— Ах, эти красавицы! Нежные создания с изящными белоснежными ручками и сочными алыми губками, жаждущими…

Он тряхнул головой, отгоняя манящее видение.

Остин натянул поверх рубахи алый камзол.

— Теперь, когда я женат и защищен от подобных искушений, я решил, что можно и побриться. Кэри фыркнул.

— Не позавидуешь той несчастной шлюхе, которая вызовет гнев вашей жены. Девчонка, несомненно, ощиплет ее так, что у той станет еще меньше волос, чем… — Он опустил взгляд. — Простите.

Остин, достав драгоценную память о свидании в залитом лунным светом парке, которую с тех пор носил у самого сердца, задумчиво взглянул на нее.

— Моя жена очень странная женщина. Похоже, она не из ревнивых. Она словно не считает себя достойной верности. — Не в силах прогнать образ Холли, убегающей от него, он рассеянно стиснул кулак, комкая сокровище. — Когда я открыл ей, что мое сердце принадлежит другой…

— Вы действительно сделали это? Вы что, сошли с ума? Женщины не ценят искренность. Остин нахмурился.

— Солгать ей было бы бесчестно. А если бы я не сказал ей правду, она скорее всего решила бы, что я считаю ее… — настал его черед потупить взор, — внушающей отвращение.

— А теперь вы хотели бы забрать свои слова обрат но, так?

Остин пожалел, что у него нет бороды, которая бы скрыла разлившуюся по лицу краску. В делах сердечных у него не было иного выбора, как склониться перед умудренностью Кэри. Чтобы избегать осложнений, способных помимо его воли задеть душу, Остин предпочитал покупать удовольствия. Доводить женщину до трепетного экстаза он научился, едва достигнув отрочества, но ухаживать он не умел совершенно. В звонкой монете всегда было достаточно убедительности, чтобы женщина стала покорной и ласковой.