Своенравная леди - Райан Нэн

Когда роскошная трапеза закончилась, Остин потянул за золотой шнур, висевший рядом с кроватью, и откуда-то неожиданно появился слуга-китаец. Деликатно отведя взгляд, он быстро выкатил из комнаты обеденный стол, оставив подсвечник, орхидеи и шампанское. Затем Остин потушил лампы по бокам кровати, оставив гореть только свечи.

Его рука медленно поднялась к волосам Сюзетты. Он ласково коснулся их, взял длинную прядь, поднес к губам и поцеловал, вдыхая свежий аромат.

— Сюзетта, ты самая красивая женщина из всех, каких я когда-нибудь видел, — охрипшим голосом сказал он.

Она не ответила. Сердце ее учащенно билось, пальцы нервно теребили шелковую ткань пеньюара.

— Милая, — пробормотал он, коснувшись губами дрожащих губ Сюзетты, и обнял ее. Его теплые чувственные губы скользнули к ее шее. Опасения Сюзетты растаяли. Ее руки обвили шею мужа, и она прильнула к нему.

— Позволь мне любить тебя, Сюзетта, — прошептал Остин, и глаза его затуманились, а губы опять прильнули к ее губам. Она была рада, что комната освещалась лишь мерцающим пламенем свечей и неяркий свет милосердно скрывал ее зарумянившееся лицо.

Сюзетта не задумывалась над тем, отчего ее собственное тело стало казаться ей горячим и чувствительным: от искусных поцелуев Остина, благодаря действию шампанского или от возбуждающих прикосновений шелка. Она понимала лишь, что глупо было бояться этого большого, красивого мужчину. Он был нежен и ласков, и ей нравилось прикосновение его теплых губ к ее губам, нравилось ощущать, как ладони Остина скользят по ее обтянутому шелком телу, легко касаясь его и лаская.

— Моя прекрасная жена, — прошептал он, и его горячие губы покрыли жаркими поцелуями чувствительную ямочку на ее шее.

Никто раньше не целовал шею Сюзетты, и теперь она наслаждалась новыми чудесными ощущениями. В ее голубых глазах застыло откровенное желание, и Остин подумал, что могут пройти многие месяцы или годы, прежде чем он снова увидит такое. Кровь его вскипела от вспыхнувшей страсти.

— Сюзетта, милая моя, — выдохнул Остин, проведя широкой ладонью по ее волосам.

Его приоткрытые ищущие губы крепко прижались к ее губам. Почувствовав нетерпеливое прикосновение ее языка, он застонал. Его поцелуи воспламенили Сюзетту, а ласковые руки поддерживали огонь страсти. Когда рука Остина скользнула между ее теплых шелковистых бедер, Сюзетта в исступлении стала шепотом повторять имя мужа, и ее нежное, гибкое тело наполнилось страстным желанием испытать то восхитительное облегчение, которое обещало ей его сильное мужское естество.

— Сюзетта, моя Сюзетта, — продолжал Остин шептать ее имя.

Все чувства ее необыкновенно обострились. Она отчетливо слышала троекратный удар колокола, когда они проезжали станцию, стук колес на стыках, соперничавший с бешеным стуком ее сердца. В мягком свете свечей все в комнате приобрело поразительную ясность и отчетливость. Сюзетта видела крошечные поры на гладкой загорелой коже склоненного над ней лица Остина, его темные зрачки и искорки света в серых глазах. Тело Сюзетты стало необыкновенно чувствительным к прикосновениям ласкающей его руки, от кончиков пальцев которой распространялось невероятное тепло. Поцелуи мужа были сладкими, а кожа плеч и шеи оставляла легкий солоноватый привкус на языке и губах. Проводя ладонями по его широким плечам и гладкой спине, она ощущала под горячей кожей каждый мускул, каждую косточку.

— Остин, — выдохнула Сюзетта, касаясь губами его при открытых губ, — пожалуйста… пожалуйста…

Когда его плоть вошла в нее, она ощутила слабую боль. Она тихо всхлипнула, уткнувшись в его обнаженное плечо. Остин лежал совершенно неподвижно, пока не почувствовал, что ее хрупкое и нежное тело стало расслабляться под ним. И только тогда он начал медленно двигаться. Остин говорил Сюзетте о своей любви, признавался, что уже много лет хотел ее, что любит ее так, как никогда не любил ни одну женщину, и что это райское наслаждение — держать ее в своих объятиях. После каждой фразы он останавливался, чтобы поцеловать полуоткрытые губы Сюзетты, разрумянившиеся щеки, изящные уши, высокую грудь.

Сюзетте казалось, что она погрузилась в теплый, восхитительный сон. Волшебный сон. С ней происходило что-то совершенно новое, и она разрывалась между желанием, чтобы Остин обнимал и любил ее всю ночь, и стремлением положить конец этой пытке. Она хотела и того и другого, и это сладкое смятение заставило Сюзетту сильнее прильнуть к мужу и умоляюще прошептать: