Нежданно-негаданно - Эшли Дженнифер

– О… – радостно удивилась она.

А потом… он устал ждать. Она идеально подходила ему – такая гладкая и горячая, что он сразу вошел в нее без препятствий.

– Ты очень тугая, – прохрипел он, – мне это нравится.

Закрыв глаза, она впилась ногтями в его спину. Он с наслаждением целовал ее, ласкал губами грудь, покусывая соски. Хотелось быть только внутри, проникать все глубже и глубже… Он был словно в коконе, из которого изо всех сил пытался вырваться на свободу. Почти, вот уже совсем немного…

«Ведьма, а не женщина! Что ты со мной сделала!»

– Джеймс, – прошептала Диана, – я люблю тебя.

– Черт тебя подери… – Он даже не заметил, как сказал это, пока не услышал эхо. Из ее глаз снова чуть не полились слезы. – Ну, тогда съешь меня заживо!

Он привстал и потянул ее за собой, затем бросил на кровать, прижимая к матрасу. Становилось все жарче, все больше влаги проступало на их разгоряченных телах. Он входил в нее, неистово стремясь закончить начатое и понимая, что ничего подобного ему еще не приходилось испытать. Его захлестнула волна такой радости и ликования, что было уже все равно – жить вечно или умереть прямо сейчас.

Он не замечал ничего: ни комков в матрасе, ни холодного ветра из окна, ни воды, лившейся ручьями с волос на кожу. Ему было плевать на маленькую комнату, мокрый пол и узкую кровать. В его мире существовала лишь Она – так было, есть и будет.

Из его горла, возможно, вылетали крики, но это было не важно. Он весь трясся, по телу пробежала судорога, а Диана плакала. Не выходя из нее, он лег сверху, поцеловал ее в щеки, пробормотал что-то ласковое и бессвязное и тут же крепко заснул.

Джеймс, должно быть, посреди ночи сменил положение, потому что проснулся он на своей половине. Диана крепко спала, прижавшись к нему спиной, и он вдыхал аромат длинных густых волос. Они лежали голые, и он потихоньку, чтобы не разбудить ее, дотянулся до скомканного покрывала. Накрыв себя и Диану, он снова лег рядом.

Диана не шелохнулась. Она так вымоталась, бедная. Прошедший день выдался безумным, но теперь это не имело значения. Казалось, кто-то залез в него и почистил изнутри.

Он сделал свой выбор и ненавидел себя за это. Но если бы он сейчас, как предполагалось, плыл на корабле, уже на полпути к Франции, Диана возненавидела бы его еще больше. Вместо этого она сейчас лежала здесь, рядом с ним.

Однажды Грейсон Финли, пират, объездивший полсвета со спущенными штанами, серьезно сказал Джеймсу, что испытывал к Александре Аластер совершенно иные чувства. Зная, какой милой и необычной была эта женщина, Джеймс все равно не поверил ему. Но сейчас, лежа в этой постели, окутанный Дианиными волосами, он понял, как ошибался и что имел в виду Финли.

Диана не только нашла ключик от его внутренних тайников, но и открыла их, произведя в нем жесткий и болезненный переворот, который он переживал спокойно и даже с удовольствием.

Много лет Джеймс жаждал мести – против множества врагов, Финли и особенно тех, кто отнял жизнь у его брата и счастье у всей семьи Ардмор. Но теперь он стал уязвимым. Ему вспомнились новорожденные жеребята из отцовских конюшен, неуверенно стоявшие на слабеньких трясущихся ножках, и он понял, как нелегко им приходилось.

Когда волна выбросила его на берег Хейвена, он был слишком слаб, чтобы двигаться и тем более защищаться. Но Диана, хоть и не обрадовалась такой находке, отнесла его в дом и выходила, причем помогал ей его опаснейший враг.

Размышляя, он тихо лежал и привыкал к своей вновь обретенной слабости. Время от времени Джеймс прикасался к волосам и коже Дианы и просто радовался приятному ощущению. Ветер, проникавший через полуоткрытое окно, становился все холоднее, но у Джеймса не было надобности закрывать ставни – тепло Дианы достаточно согревало его.

«Это совершенно иное!» – говорил ему Грейсон. Объяснение, конечно, не очень точное, но любой, испытавший подобное, сказал бы, что лишь оно и подходит.

Джеймс уже влюблялся однажды, много лет назад. По крайней мере ему так казалось, но в любом случае Диана была права: привязанность не назовешь любовью.

Ту женщину звали Сара, она была полинезийкой. Именно из-за нее состоялась первая битва между Джеймсом, первым заметившим ее, и Финли, с которым она стала флиртовать за спиной Ардмора.

Двадцатидвухлетний неопытный Джеймс думал, что влюблен в нее. Может быть, потому, что она обогатила его сексуальный опыт, обладая немалыми знаниями. И вот – привязанность. Это чувство бесило и расстраивало его. Однажды, после двухнедельной поездки, он вернулся на Таити и пришел в их с Грейсоном любимую таверну. В слабо-освещенной комнате он застал Финли, обнимавшего Сару за талию. Увидев Джеймса, он повернулся и жадно поцеловал ее..