Людовик возлюбленный - Холт Виктория

В четверть девятого утра Людовик XIV покинул роскошный Версаль, который он воздвиг и оставил для своих наследников.

Главного казначея призвали в королевскую опочивальню. Он знал зачем.

Вскоре казначей быстрым шагом вышел на балкон, и собравшиеся внизу охнули, заметив черное перо в его шляпе.

– Король умер! – воскликнул он.

Затем он скрылся и после этого уже не спеша вновь вышел на балкон, на этот раз уже с белым пером в шляпе.

– Да здравствует король!

Мадам де Вантадур привела маленького Людовика в Зал зеркал. Отражения полностью захватили его. Пространство казалось ему огромным миром. Он рассматривал украшавшие потолок аллегорические фигуры, представляя среди них себя. Ребенка завораживало собственное отражение на фоне серебряных ваз и огромных канделябров. Прямо как в сказке.

Мальчик был рад оказаться здесь, так как из окон своей комнаты видел слишком много людей. Они толпились у дворца и выглядели ужасно уродливыми. Здесь, в Зале зеркал, был лишь он и мадам де Вантадур. Людовику захотелось пробежаться из одного конца зала в другой, и он уже собирался сделать это, как почувствовал руку матушки на своем плече и заметил, что к ним приближаются.

Первым шел дядя Людовика, герцог Орлеанский, мальчик любил его. Тот часто шутил. Кроме того, скандальная слава «плохого» завораживала, делая дядю таинственным. Вместе с герцогом Орлеанским пришли граф Тулузский, герцог Майенский, Бурбон и Виллеруа. Значит, случилось что-то серьезное.

Как обычно, Людовик посмотрел на матушку, чтобы видеть, как она отреагирует на это вторжение. Та стояла почти по стойке «смирно», прямо как солдат, и по ее глазам он понял, что она желает, чтобы ее Людовик вел себя достойно, так, чтобы можно было гордиться им. Людовик любил ее и всегда старался угодить, к тому же сейчас от него ничего особенного и не требовалось, и мальчик тоже застыл в ожидании.

Дядя подошел к ним первым и вместо того, чтобы, по обыкновению, поднять его и посадить на плечи, опустился перед Людовиком на колени, взял руку ребенка и поцеловал ее.

– Будучи вашим подданным, ваше величество, – сказал герцог, – я первым пришел присягнуть вам.

Людовик все понял. Его прадедушка ушел, как и шептали все вокруг, и теперь он стал королем. Поток его мыслей прекратился, он не пытался схватить шпагу своего дяди и трогать золотые кисточки мундира, Людовика поглотила лишь одна мысль: «Я теперь король. Теперь все будут обращаться ко мне «ваше величество», все будут кланяться, и когда-нибудь я тоже буду спать в этой огромной королевской кровати».

Остальные по очереди преклоняли перед ним колени и клялись в верности. Людовик стоял прямо, глаза его блестели. И те, кто видел его, удивлялись: «Разве может маленький мальчик понимать так много?» Мадам де Вантадур была рядом, гордясь своим любимым ребенком.

Через пару дней маленький Людовик обнаружил, что быть королем не так уж и здорово. Хотелось закричать, как в игре: «Хватит. Я больше не король». Но это была не игра, и ему теперь всю жизнь придется оставаться королем.

Его присутствие необходимо на всех торжественных событиях. Там надо долго сидеть неподвижно и говорить только то, что подсказывают. Ребенка это утомляло.

Мадам де Вантадур одевала его в одежду, которая ему совсем не нравилась. Она была вся фиолетовая и черная.

– Мне не нравится эта одежда, матушка, – возмущался Людовик.

– Ты наденешь это всего лишь раз.

– Но только один раз, больше я не хочу это носить.

– Дорогой, пожалуйста, будь послушным.

– Разве я не король, матушка? Разве короли носят некрасивую одежду? Прадедушка же не носил.

– Носил бы, если бы от него этого ждал народ. Короли должны делать то, что от них ждет народ.

– Тогда что хорошего в том, чтобы быть королем? – спрашивал Людовик.

– Ты узнаешь это позже, – отвечала таинственно мадам де Вантадур.

И он замолкал, надеясь узнать это как можно скорее.

Но ожидание было таким долгим и утомительным. Ему нужно было ехать в Париж и предстать перед парламентом, где герцога Орлеанского официально объявят регентом.

Людовику очень понравилось в палатах парламента. Там было полно людей, и, когда он вошел, все встали, сорвав головные уборы. Он посмотрел на них застенчиво, но с любопытством. Кто-то выкрикнул: «Да здравствует король!» Это про него! Если бы не рука мадам де Вантадур на плече, он подбежал бы к кричащему. Людовик заявил, что никуда без нее ходить не будет, и хотя матушка и покачала головой, говоря, что ему придется быстро взрослеть и учиться обходиться без нее, но он знал, она была довольна его словами. Поэтому можно было требовать, топать ногами, если надо, и кричать… всем им кричать, что он никуда не пойдет без своей любимой матушки. Его подняли на руки. Он знал, что это герцог де Трем, главный казначей.