Царица Пальмиры - Смолл Бертрис

— Ваше величество!

Зенобия обернулась и увидела девушку-рабыню.

— Да?

— Пришел Марк Александр.

Зенобия кивнула девушке и поспешно вышла из своего маленького дворца в сад, где в погожие дни проходили их уроки. Когда он повернулся к ней, чтобы поздороваться, внутри у нее что-то затрепетало. Она посмотрела на него испытующе.

— Доброе утро, ваше величество.

— Доброе утро, Марк Бритайн. Этот день слишком прекрасен для уроков. Не составите ли вы мне компанию. Я хочу покататься верхом.

— А вы уверены, что вы не завлечете меня, как это делают женщины пустыни? — поддразнил он, и она усмехнулась, вспомнив их первую встречу в пустыне.

— Вам придется рискнуть, римлянин! — ответила она и впервые за много дней почувствовала радость.

Марк Александр ехал на крупном арабском мерине золотистой масти с кремово-белыми гривой и хвостом, а Зенобия — на большом сером жеребце. Она оделась так же, как в тот день, когда он впервые увидел ее: в короткую белую тунику и позолоченные сандалии. Их узнали, когда они проехали по городу, но восторженные поклонники царицы не остановили их. Выехав за ворота Пальмиры, Зенобия отпустила поводья своего жеребца.

Они проехали несколько миль, не останавливаясь и не разговаривая. Марк Александр был рад, что ему надо лишь следовать за Зенобией, — хотя он жил в пустыне уже несколько лет, все песчаные холмы казались ему похожими один на другой. Его всегда изумляло, как это люди, родившиеся в пустыне, всегда точно знают, куда едут.

Зенобия наблюдала за ним из-под опущенных ресниц, пока они скакали легким галопом. Ей нравились его длинные мускулистые ноги, которые с такой легкостью управляли конем. Внезапно она мучительно осознала его мужскую сущность. Она вдруг заметила его красиво вылепленные ноги, покрытые каштановыми волосами, и ступни гораздо длиннее, чем у ее мужа.

Неожиданно конь Зенобии встал на дыбы и сбросил со своей спины наездницу, охваченную грезами. Она упала на песок. Марк в мгновение ока соскочил с лошади и оказался рядом с ней. Он тут же схватил ее в объятия и стал кричать, называя ее по имени. Она окаменела от изумления, но когда он решил поцеловать ее, резко отшатнулась и прямо взглянула в глаза римлянина. Он хотел поцеловать ее! Она поняла это. Ее губы раскрылись, и она, потрясенная, поняла, что тоже испытывает желание поцеловать его.

— Зенобия! — прошептал он.

Она услышала в его голосе страстное желание, и этого оказалось достаточно, чтобы снова привести ее в чувство. Тихо всхлипывая, она отвернулась от него, и по ее щекам покатились слезы. Она сама не знала, отчего плакала, но не в силах была остановиться.

Глубоко вздохнув, Марк крепко прижал ее к своей груди я стал что-то тихо напевать ей, словно обиженному ребенку.

—  — Как вы себя чувствуете, ваше величество? — спросил он. Сдерживая слезы, Зенобия тихо ответила:

— Думаю, просто задета моя гордость, Марк Бритайн. Еще никогда лошадь не сбрасывала меня. Не могу понять, что заставило животное встать на дыбы.

Конь Зенобии теперь стоял смирно, но беспокойно дрожал.

— Я присмотрю за животным. Лошадь, кажется, все еще возбуждена.

Марк встал и направился к серому жеребцу царицы.

— Спокойно, мой красавец! — прошептал он коню и взял его за повод. Потом Марк внимательно осмотрел землю вокруг и, наконец, обнаружил то, что искал.

— Скорпион, и притом огромный! Ничего удивительного, что ваш красавец так испугался! — сказал он Зенобии. Зенобия поднялась на ноги.

—  — С ним все в порядке? — спросила она. Марк быстро провел по ногам лошади своей опытной рукой и, подняв глаза, произнес:

— Кажется, ему нужно только вновь почувствовать вас на своей спине, и он снова успокоится.

— Помогите мне взобраться на лошадь! — тихо приказала она.

Марк нагнулся, подставил ей руки, она легко вскочила на спину жеребца и сказала:

—  — Едем, Марк Бритайн! Продолжим прогулку.

Ударив животное ногами, она снова тронулась в путь. Теперь она была осторожнее.

Однако позже мысленно она снова вернулась к этой сцене в пустыне. До последнего дня ее красота и чувственность предназначались только одному Оденату. Ее учили, что женщина должна сохранять верность своему мужу. Но Зенобия всегда была честна сама с собой. Вот и сейчас она призналась себе в том, что ей хотелось поцеловать Марка. Она хотела почувствовать, как его губы прильнут к ее губам в жарком и страстном поцелуе. Действительно ли она желает Марка, или причина этого только в том, что она все еще сердится на Одената? Что заставило ее отвернуться от римлянина в последнюю минуту? Она с гневным возгласом отогнала прочь беспокоившие ее мысли. Ведь она — взрослая женщина, любимая жена царя, а не какая-нибудь глупая юная девчонка, Идущая на поводу у своих желаний.

Римский император Валериан отправился из Италии на восток. Он встретился с царем Персии Шапуром у древнего города Эдессы в Месопотамии, к северу от Пальмиры. Римляне были разбиты и изгнаны, а их император захвачен в плен, из которого ему так никогда и не удалось вырваться. Никто не мог понять, почему Валериан пошел на восток, особенно после того, как прошлой осенью Оденат со своими пальмирскими легионами успешно изгнал персов из Восточной империи.

Теперь Шапур чувствовал себя непобедимым и насмехался над римлянами. Взяв в плен их императора, он использовал его как живую подставку для ног, когда садился на коня. В конце концов он обезглавил императора и показал его выдубленную кожу напуганной римской делегации, которую послали вести переговоры об освобождении Валериана.

Сын Валериана был вне себя от горя и жаждал мести. Теперь он стал императором, и возмущенная поражением армия рвалась в бой. Все складывалось удачно для Галлиена, ведь он почти сразу же столкнулся с узурпаторами одновременно на трех фронтах. Пока Галлиен сражался с двумя претендентами на власть, Оденат нанес поражение третьему в Эмесе, и благодарный Галлиен подтвердил его царское положение.

Защитив империю, Оденат вернулся совершенно другим человеком. Зенобия приветствовала его прохладно, но он, казалось, даже не заметил этого.

— Уже близко то время, когда мы сможем сбросить цепи, которые сковывали нас все эти годы! — сказал он ей.

— А что изменилось? — спросила она.

— У правительства в Риме дела идут как никогда плохо, мой цветок. У каждого легиона есть свой кандидат в императоры, хотя лишь немногие отважились поднять восстание. Галлиен поглощен своими многочисленными проблемами, как внутренними, так и внешними. Может быть, он решительный человек, но вряд ли ему удастся преодолеть стоящие перед империей трудности. Серебряные монеты обесцениваются, и он уже навлек на себя неудовольствие сената. Он лишил политиков дополнительных доходов, а большинство сенаторов гораздо больше заинтересовано в своем собственном благополучии и в своих привилегиях, чем в сильном государстве.