Первозданный рай - Линдсей Джоанна

Служанка и после свадьбы по привычке называла Коринну «мисс».

— Гирлянды?

— Ну да, такие огромные венки из тропических цветов. Это вам не Бостон, мисс. Здесь все круглый год цветет, — Флоренс продолжала делиться своими познаниями, обмахиваясь платком. — Мы теперь в тропиках, мисс, так что придется привыкать к жаре.

— А мне нравится.

— Сейчас-то, конечно, хорошо. Но ведь это у них зима, а говорят, летом здесь так жарко, что малихинис с трудом это переносят. Хорошо бы до этого вернуться домой.

— Что это за малихинис?

— Так здесь называют новичков. — Флоренс не без некоторой гордости отвечала на расспросы хозяйки.

— Ты столько всего узнала, — улыбнулась Коринна, — и должна мне побольше рассказать о здешних обычаях.

Флоренс почувствовала, что хозяйка ее чуть-чуть поддразнивает, но не обиделась и назидательно добавила:

— Никогда не мешает знать побольше о том месте, куда направляешься. Среди пассажиров почти никто здесь раньше не был, зато капитан — знаток этих мест. От него-то я все и узнала.

— Ты права. Мне бы тоже следовало почитать что-нибудь о Гавайях, пока я валялась в постели, вместо того чтобы стонать и жалеть себя.

— Еще не поздно. Все равно вам потребуется несколько дней, чтобы отлежаться и окрепнуть.

— Чем скорее мы снимем дом, тем быстрее я поправлюсь, Флоренс. Послушай, а куда подевался Рассел?

— Пошел за багажом. Он найдет экипаж и будет ждать нас на набережной.

Коринна и Флоренс спустились по трапу и прошли сквозь толпу туземцев, которые, приветствуя приезжих, надевали на каждого гирлянду цветов и предлагали свежие фрукты. Тут же музыканты исполняли национальные мелодии, а смуглокожие красавицы островитянки танцевали. Местные жители были одеты в яркие живописные костюмы, которые, как сообщила Флоренс, назывались саронгами.

Коринне преподнесли не одну, а целых две гирлянды, и она приняла их с благодарностью, но надеть не смогла. Сладкий запах незнакомых цветов сразу одурманил и вызвал тошноту. Схватившись за руку Флоренс, она с трудом добрела до скамейки в тени развесистого дерева.

— Флоренс, мне нужно передохнуть.

— Не волнуйтесь, мисс. Посидите в тенечке, а я принесу вам чего-нибудь вкусненького. Удивительно, что вы на ногах еще держитесь, ведь три недели ничего не ели.

Флоренс ушла и через минуту вернулась, неся огромный ананас, разрезанный на ломти, и корзиночку с гуаявой, кокосами и какими-то неведомыми фруктами.

— Что это, Флоренс? — спросила Коринна.

— Не знаю, мисс. Но говорят, что вкусно. Попробуйте-ка лучше ананас. Посмотрите, какой он спелый и сочный.

Коринна поднесла к губам сочный ломоть и неожиданно почувствовала приступ тошноты.

— Забери это скорее!

— Вам не понравилось, мисс?

— Убери, — простонала Коринна, чувствуя, что последние силы ее оставляют, — я думала, тошнота пройдет, как только мы сойдем на землю.

— Коринна, деточка, а вы уверены, что это морская болезнь, а не что-нибудь другое? — испуганно спросила Флоренс. — Все давно должно было пройти. Ведь сейчас нет никакой качки!

— О чем это ты говоришь?

— Сами знаете о чем. Вы могли забеременеть.

— Ну что ты глупости говоришь? Я бы знала это.

— Вы были так заняты вашими планами, как бы побольнее отомстить своему муженьку, что обо всем остальном и позабыли. Ну-ка скажите, когда у вас были последние месячные?

— Не помню! — с раздражением ответила Коринна.

— А вы вспомните, постарайтесь!

Через несколько секунд Коринна с ужасом поняла, что после той отвратительной ночи в игорном доме месячные не приходили. Она побледнела, в ее огромных глазах застыл ужас.

— Нет, нет!

— Кори, что толку теперь пугаться и возмущаться. Этот дьявол оставил вас с ребеночком.

— Я не хочу этого ребенка, Флоренс! Почему я такая несчастная! Теперь вся моя жизнь пойдет прахом.

— Сейчас уже ничего не поделаешь. Плачь не плачь, а ребеночек-то растет…

— Я его не оставлю!

— Это уж вы сами решайте. — Флоренс явно не одобряла столь жестокого отношения хозяйки к невинному, еще не родившемуся существу. — Но сейчас о другом надо думать: где мы будем жить и где вы будете рожать. О ваших неразумных планах придется забыть, да оно и к лучшему. А не вернуться ли нам назад, Кори, пока не поздно? С тем же пароходом, на котором приехали.

При одной мысли о том, что придется снова ступить на палубу, Коринне стало совсем плохо.