Объятия дьявола - Коултер Кэтрин

Касси как можно ниже опустила голову и притворилась, что не понимает разговора.

— Это не гостья, а моя жена. Она англичанка и, конечно, не знает нашего языка.

Хар эль-Дин взял протянутый Скарджиллом бокал, и, залпом уничтожив содержимое, вытер рукою рот и широко улыбнулся.

— Так синьор граф наконец связал себя узами брака с единственной женщиной! Она прелестна, друг мой, хотя выглядит ужасно мокрой и несчастной! Мои девочки будут безутешны. Такая потеря! Забетта станет тосковать о своем английском жеребце.

— Передай им мои сожаления.

— Поверь, я сумею их утешить, Антонио, хотя на это уйдет немало ночей. Но, друг мой, ты действительно плохо выглядишь. Мои люди рассказали мне невероятную историю, настолько странную, что я решил увидеть все своими глазами. Девушка ныряет с борта яхты, и ты спешишь вслед за ней, Антонио, хотя грудь твоя красна от крови. Как же мне не встревожиться? Могущественный аристократ побежден хрупкой девушкой! Прошу вас объяснить загадку — с чего бы это жене стрелять в своего господина и искать спасения от него в море? — Он на мгновение осекся и уставился на Касси. — Не приди ты ей на помощь, я был бы счастлив спасти ее и преподать урок обращения с ее хозяином и повелителем.

Касси показалось, что пират слышит бешеный стук ее сердца. Какой же она была дурой! Что ж, выхода нет, и во всем виновата она сама.

— Твое великодушие, друг мой, глубоко меня трогает. Но долг мужа наставлять и оберегать жену. Кроме того, ты слишком много уделяешь внимания своему немалому гарему, и не стоит занимать твое время моими глупыми делами.

— Ах, Антонио, речь твоя вкрадчива, а слова услаждают слух. Ты так пространно говоришь, однако я не могу отыскать смысла в этих бесконечных речах. Неужто ты не доставляешь жене удовольствия в супружеской постели? Я слышал, что ваши английские леди холодны, как северные зимы. В тебе кипит кровь итальянских предков — страстная, требовательная, горячая. Вероятно, ты перепугал жену своим огромным естеством?

— Я не в силах поверить, что моя доблесть в супружеской постели так сильно интересует тебя, друг мой, тебя, который каждую ночь волен выбирать из стольких красавиц?

Хар эль-Дин запрокинул голову, так что грива густых волос разлетелась по плечам, и, оглушительно расхохотавшись, погрозил графу корявым пальцем.

— Я старею и устаю от их ласк. Однако, Антонио, за все пятьдесят лет моей жизни в меня ни разу не стреляла женщина. Позволь мне спросить у твоей жены, почему она так сильно ненавидит тебя.

Касси снова поежилась под пристальным взглядом светлых глаз, но не подняла головы, однако резко вздрогнула, услышав слова, произнесенные медленно, но на чистом английском языке:

— Посмотри на меня, девушка. Твой муж — истинный джентльмен и поэтому уклоняется от моих вопросов. У тебя хватило мужества выстрелить в него, и я должен спросить тебя, в чем дело. Если ты желаешь покинуть Антонио, моя красавица, тебе достаточно лишь шепнуть мне. Я с радостью помогу, и тебе совершенно ни к чему хвататься за оружие.

Касси облизнула пересохшие губы. Она не смотрела на графа, понимая, что он ничем ей не поможет. Положение казалось безвыходным, но тут ее осенила блестящая мысль.

— Мой муж пытается защитить меня, сэр, — тихо пробормотала она.

Хар эль-Дин подался вперед, сверкая глазами:

— Защитить тебя, мое прекрасное дитя?

— Не от вас, сэр, но от.., меня самой, — нараспев, словно читая заклинания, объяснила женщина, и пират невольно вздрогнул.

Почувствовав, что на щеку упала прядь мокрых волос, Касси медленно подхватила ее, засунула в рот и стала сосать.

— Да, — продолжала она, распахнув глаза, так что они казались бессмысленно-пустыми. — Он не хочет, чтобы другие знали о моем.., безумии. Много лет назад его милость обещал, что женится на мне, и теперь, увезя из Англии, спас от Бедлама ^[9].

Хар эль-Дин рассерженно насупился и рявкнул:

— Что это за шуточки, Антонио?! Вы принимаете меня за дурака?

Но граф устало кивнул в подтверждение слов “жены”. Касси обняла себя и принялась раскачиваться, бормоча старую детскую считалку. Пират снова повернулся к ней, и она увидела недоверие в его прищуренных глазах.

— Я не всегда была такой, сэр, — высоким детским голосом пропела она. — Меня называли ведьмой.., черной колдуньей: будто бы я извела человека лишь за то, что он осмелился прикоснуться ко мне. Правда, мне не верится, что именно я тому причиной, но он так быстро погиб после этого — захлебнулся вином за ужином.