Ключи от рая - Сэндс Линси

— Но ты не кричала. — Дункан провел рукой по животу Элайны и ниже. — Ты будешь кричать, прежде чем мы уедем отсюда, любовь моя. Клянусь тебе, ты будешь кричать от наслаждения.

Элайна, радуясь этим словам, притянула к себе голову мужа и прильнула к его губам.

— Элайна…

Стряхнув с себя паутину сна, Элайна с тревогой вгляделась в лицо матери. Прошла уже неделя с тех пор, как маму привезли в замок. Элайна ни разу не выходила из комнаты, за исключением того случая, когда Дункан увез ее на лошади в лес. Все остальное время она не покидала комнаты. Здесь ела и спала, здесь проводила без сна долгие часы.

— Мама… — Протянув руку к здоровой руке матери, Элайна легонько сжала ее. Леди Уайлдвуд выглядела ничуть не лучше, чем в тот день, когда ее привезли в замок. Лишь синяки начали сходить, однако глаза оставались такими опухшими, что несчастная женщина не могла их открыть. — Ты видишь?

Леди Уайлдвуд, слегка покачав головой, поморщилась от боли.

— Нет. Но я ощущаю запах духов, которые папа привез тебе из Испании.

— Как ты себя чувствуешь? Мать грустно улыбнулась:

— Как я выгляжу? — Поскольку Элайна промолчала, леди Уайлдвуд ответила: — Вот так я себя и чувствую.

Охваченная жалостью, Элайна осторожно откинула с обезображенного лица матери прядь волос.

— Герти пошла вниз за медом, чтобы добавить его тебе в питье. Ты должна спать, а во сне выздоравливать.

Леди Уайлдвуд нетерпеливо пошевелила рукой.

— Я не хочу больше спать. И так наверняка проспала много дней подряд.

— Неделю, — уточнила Элайна.

— Этого более чем достаточно.

— Герти говорит, что ты быстрее выздоровеешь, если…

— Синяки пройдут, а переломанные кости срастутся независимо от того, спит больной или бодрствует. Просто Герти считала, что во сне я не буду чувствовать боли.

— Может быть, — согласилась Элайна. — Думаю, это не такая уж плохая мысль. Ты…

— Нет, это плохо, — возразила леди Уайлдвуд. — Физическая боль не идет ни в какое сравнение с болью душевной, причиненной мне смертью твоего отца. Кроме того, несколько месяцев после его смерти я только и делала, что спала. Пора проснуться и смело взглянуть на жизнь.

— Но ты и так уже смело смотрела на жизнь, — возразила Элайна. — Ты выдала меня замуж и даже сумела сбежать от Гринвелда.

— Я отправила письмо королю и сбежала от Гринвелда, как только узнала, что ты в безопасности — Леди Уайлдвуд попыталась разглядеть дочь сквозь опухшие веки и ласково спросила: — У тебя все в порядке?

— Да, — тотчас же ответила Элайна, желая рассеять тревоги матери.

— Твой муж добр к тебе?

Элайна замешкалась, не зная, что ответить. Сказать, что Дункан добр к ней, было бы преувеличением. Но ведь он неплохо к ней относится. Элайна затруднялась определить их отношения. Со дня свадьбы они с мужем постоянно спорили. В последнее время, правда, их отношения изменились, однако Элайна пока не понимала, хорошо это или плохо. Дункан оказался требовательным и вспыльчивым человеком и в то же время нежным любовником. Больше она ничего не могла сказать о нем. Элайна еще очень плохо знала мужа. Да и как было узнать, если с того дня, как ее угораздило свалиться в навоз и она заманила мужа к себе в постель, они почти не разговаривали. Да и виделись со дня маминого приезда всего один раз, на поляне, где занимались отнюдь не разговорами.

С тех пор Элайна не видела Дункана. После дня, проведенного на поляне, она проснулась в углу своей комнаты на матрасе. Эбба рассказала своей госпоже, что Дункан привез ее в замок, уложил на матрас, осторожно накрыл, а сам пошел к мужчинам и занялся вместе с ними строительством новых комнат. Элайна же спала сном младенца, не слыша шума. В последующие дни шум иногда мешал ей, однако она больше не выходила из комнаты и ни на что не жаловалась, Во-первых, потому, что маму, принявшую сонное снадобье, не будил этот дикий шум. А во-вторых, как ни странно, Элайна стыдилась мужа. Стоило ей вспомнить то утро в лесу, как щеки ее вспыхивали. Боже правый, что же они с Дунканом творили! Он пожелал увидеть, как его жена, истинная леди, будет вести себя неподобающим образом, и это ему удалось. Элайна вела себя как животное. До сих пор у нее в ушах звучали собственные истошные крики и стоны. Стоило Элайне закрыть глаза, и у нее возникало такое ощущение, словно мягкая, влажная трава касается спины, а прохладный утренний воздух и жаркие губы мужа — покрытого испариной тела.