Чужой - Бенцони Жюльетта

Артур сжал пальцы в кулак и медленно поднес к лицу Адама.

– Бьешь вот так... Один кучер отчима дал мне несколько уроков, стараясь при этом не искалечить меня, так ведь можно убить голыми руками... Называется это– бокс, а прообразом служат, видимо, кулачные греческие бои. В Англии все с ума от бокса посходили. Ставят целые состояния на чемпионов...

Из всех объяснений Адам запомнил только одно – греческие корни борьбы. Мальчик всегда был склонен идеализировать античность, и упоминание о Греции всколыхнуло в нем острую жажду жизни.

– Если выберемся отсюда, научишь меня? – тихо спросил он.

Артур рассмеялся:

– Ты... и бокс... Будет весьма любопытно.

После водяного испытания мальчики автоматически перешли на «ты». Общая опасность стерла поверхностный антагонизм, который, не затронув глубоко души, все же восстановил одного против другого. Они чуть не умерли вместе и еще не были уверены, сколько им осталось жить.

– Ты хоть представляешь, где мы? – заговорил Артур. – По-моему, ближе к Сен-Васту.

Адам огляделся. Маяк Гатвиля справа был теперь гораздо дальше, а огни Ла Уга и Татиу казались совсем рядом. Но, вполне возможно, расстояние до них было еще огромным.

– Ты ведь знаешь: море и я, – вздохнул Адам. – Я понятия не имею о названиях скал, особенно тех, что обнажаются с отливом. Остается надеяться, что с наступлением дня нас заметят.

– Если больше ничего не остается... – обреченно заключил Артур.– Утром жители Барфлера наверняка заметят исчезновение одного из парусников. Если бросятся в погоню, то непременно нас заметят.

– Если не будет тумана... В это время года утренние туманы у нас не редкость. К тому же ветер стих и волны тоже...

Последние слова он уже проговорил невнятно, зубы мальчика клацали. Холод и ночь добрались до его тела сквозь мокрую одежду. Артур подошел и положил руки брату на плечи.

– Нужно постараться сохранить тепло, – сказал он просто, но Адам, сам не зная почему, почувствовал себя гораздо лучше. Он был старше на несколько месяцев, и все же его новоиспеченный брат совершенно естественно взял на себя роль старшего. Может быть, потому, что был более развитым, сильным...

– А если нас не найдут, что будем делать, когда начнется прилив? – тихо вымолвил Адам и почувствовал, как руки сжали его плечи.

– Не знаю... Там видно будет!

Ну что ответить на этот вопрос? Артур теперь находил мальчишку необычайно трогательным, но никак не мог поверить, что он старше, этот малютка. Как сказать, что, если до начала прилива к ним не придут на помощь, им не спастись? У него, Артура, не хватит сил тащить брата вплавь на себе, да и один он вряд ли доплывет...

О, он, конечно, попытается сделать невозможное, хотя это – безнадежное предприятие даже для не пострадавшего человека, а у него на боку болезненная рана, она ослабляет его силы, хоть он и не хочет в этом признаваться.

Час проходил за часом. Светало, над морем повисли клочья тумана, о котором говорил Адам. Мальчики продрогли до костей. Хотелось есть, еще больше – пить: как же, оказывается, тяжко страдать от жажды посреди бескрайних водных просторов. Силы беглецов таяли, особенно у Артура, его начало знобить. По мере того как поднималась вода, таяла и надежда на спасение.

Но они все-таки родились под счастливой звездой. Берег и прибрежные воды постепенно очистились от тумана. Жан Калас, рыбак из Сен-Васта, и его компаньоны решили воспользоваться временным прояснением и проверить верши для ловли омаров. Калас разглядел на торчащей из воды скале две детские фигурки, рыбаки быстро сели за весла и принялись грести в том направлении. Калас был неплохим моряком. Глаза, давным-давно привыкшие глядеть сквозь тучи и туман, следить за горизонтом и быстро меняющимися красками моря, вскоре разобрались, в чем дело.

– Кажется, двое мальчишек. Сдается мне, это ребятишки Тремэна.

Мгновение спустя мальчики уже лежали на дне лодки на рыболовных сетях, а сильные руки рыбаков пытались разогреть их. Дети были так измотаны, что попросту не могли отвечать на вопросы. Однако Артур вдруг застонал от боли, а рыбак, который его растирал, увидел на своих пальцах кровь.

– Этот ранен, – сказал он, переворачивая безжизненное тело.

Андре, сын хозяина, согнулся над потерявшим сознание мальчиком.