Алая роза Анжу - Холт Виктория

В стране назревала смута.

Идиллическому существованию королевской четы наступил конец.

Генрих не мог понять, в чем дело. Потеря французских владений? Ну и что? Разве мало короне одной Англии? Генрих хотел, чтобы его народ был счастлив, чтобы в стране процветали ремесла и искусства, чтобы люди наслаждались музыкой, учились наукам. Зачем нужна война? Потерянные французские владения? Ну и ради Бога! Пусть лучше англичане думают о том, как обустроить жизнь на своем острове.

К королю явился Саффолк, бледный и встревоженный. От всегдашней самоуверенности герцога не осталось и следа.

– Милорд, миледи. – Он взглянул на королеву, зная, что она лучше, чем Генрих, представляет себе истинное положение дел. – У меня плохие новости.

– Неужели еще кто-то умер? – вскричал Генрих. – Видно, мы мало молились.

– Молитвой не исправишь того, что произошло, государь. Епископ Молейнс отправился в Портсмут, чтобы расплатиться с моряками, перевозившими во Францию войска. Он остановился в госпитале, который называется Дом Божий.

Маргарита прижала руку к груди, чтобы унять сердцебиение. Почему Саффолк медлит? Видно, боится сообщить нечто страшное.

– Милорд Вильям, – сказала она, – не томите нас, говорите.

– Миледи, моряки устроили шум, стали кричать, что им заплатили мало, что епископ забрал их жалованье себе. Молейнс ответил им сурово, обозвал их дураками. Тогда они крикнули ему: «Ты продал французам Нормандию!»… А потом они набросились на него.

– Проклятье и еще раз проклятье! – воскликнул король. – Неужели они причинили ему вред?

– Они убили его, милорд. Так избили, что епископ в скором времени скончался.

Маргарита взглянула на Генриха и увидела, что тот смертельно бледен. Так происходило всякий раз, когда король слышал о насилии.

– Грязная чернь! – крикнула Маргарита. – Как я ее ненавижу! Тупая, бессмысленная…

– Это свидетельствует о настроениях в народе, – медленно произнес Саффолк.

И он был прав. Его враги усиливались. Причиной тому была потеря герцогства Мэн, сдача французам Руана. Виновниками всех этих бед считали Сомерсета и Молейнса, который уже заплатил за свои ошибки жизнью, однако главным злодеем выставляли Саффолка.

Через несколько дней после убийства епископа герцог оказался в Тауэре.

* * *

Герцогиня Саффолк явилась к коменданту Тауэра и попросила пропустить ее к мужу.

Он сидел один в небольшой камере. Алиса бросилась к нему, крепко обняла.

– Вильям, как это могло произойти? Как они посмели!

– Я – козел отпущения, Алиса.

– Но нужно что-то делать! Это возмутительно! Ведь есть король, королева…

– Они бессильны что-либо изменить.

– Но ты честно служил своей стране.

Саффолк молчал. Он и в самом деле верно служил Англии, однако не забывал и о собственной корысти. Что верно, то верно.

Он опустил голову, закрыл лицо руками.

– Вот и сбылось пророчество. Помните, как много лет назад предсказатель напророчествовал мне, что я спасу свою жизнь лишь в том случае, если сумею уйти от Тауэра. Если же нет – меня ждет гибель.

– Такого рода пророчество годится для всякого человека, – язвительно ответила Алиса. – Выкиньте из головы все эти глупости. Ничего страшного не произойдет. Вам дадут возможность высказаться, и станет ясно, что вы ни в чем не повинны.

– На меня свалят вину за Мэн.

– Но у нас не было другого выхода. Такова была цена мира.

– Мира добиться все равно не удалось, а теперь меня еще обвинят и в потере Нормандии.

– Вас ведь там не было! Войсками командовал Сомерсет.

– Это не имеет значения. Они хотят, чтобы я оказался виновным, и они своего добьются. На меня и так уже навешивают слишком многое.

Оба замолчали. Саффолка и в самом деле подозревали слишком во многом – и в убийстве Глостера, и в преступной связи с королевой.

Когда судьба отворачивается от человека, ближние набрасываются на него хуже волков.

– И все же не будем отчаиваться, – сказала Алиса. – Я поговорю с королевой.

– Только осторожнее. Королеву они тоже ненавидят. Не будем подставлять ее под удар – это нас не спасет, а ей причинит вред. Будьте терпеливы, Алиса. Мне предстоит объясняться с Парламентом, и я сумею за себя постоять, можете не сомневаться.

– Но если они решили во что бы то ни стало объявить вас виновным…

– Это еще придется доказать. А хитрости и изворотливости мне не занимать, иначе я не достиг бы положения, на которое зарятся многие.