В тени граната - Холт Виктория

Он взял руку Катарины и поцеловал ее, опять раздались радостные возгласы.

Генрих посмотрел ей в лицо и глаза у него сияли от нежности и удовольствия, которое он испытывал при таких сценах.

— Прощай, моя Кейт. Я вернусь с победой. Береги себя... и того другого.

— Да, мой король,— ответила она.

Последнее объятие, и под звуки фанфар Генрих взошел на борт корабля.

Катарина стояла на берегу Дувра с теми, кто оставался дома, наблюдая, как пышно украшенный флот отплывал во Францию.

Она молилась о том, чтобы Генрих остался невредимым, чтобы Бог направил ее и она смогла достойно выполнить свои обязанности, как это подобает дочери Изабеллы Кастильской.

Она намеревалась удивить короля тем, как может управлять, собиралась показать ему, что если когда-то и стремилась помогать Испании, то теперь не станет больше этого делать, ибо сейчас только одну страну она называет своей и это Англия.

Однако, главная ее радость была в ней самой. Ребенок! Этот ребенок должен появиться из ее чрева сильным и здоровым, и когда он появится, ему нельзя дать умереть.

Нельзя допустить еще одной неудачи. Если ее постигнет такая беда, все нежные проявления последних недель, вся та любовь и преданность, в которых ей поклялся король, будут сметены так же легко, как бумажные украшения после маскарада.

ГЕНРИХ НА ВОЙНЕ

К тому времени, когда королевский флот достиг Кале, начал идти дождь. Это вызвало разочарование, поскольку в таком ливне попоны и украшения из богатой парчи потеряли свой ослепительный блеск.

Генрих, тем не менее, оставался в веселом расположении духа, решив показать своим солдатам, что готов к любым превратностям и так уверен в успехе, что не собирается расстраиваться из-за небольшого дождичка.

Натянули палатки, армия разбила лагерь, и в эту первую ночь король, в мокрой одежде, совершил обход лагеря как опытный командир. Он смеялся над дождем, пусть и солдаты поступают так же.

— Мы не из тех, кого беспокоит сырость. Нам плевать на погоду и на этого старого мошенника короля Франции.

Солдат ободрял его вид — розовощекий, рыжеволосый, полный здоровья и бодрости.

На этом его старания не закончились, так как, вернувшись в свою палатку, Генрих не стал снимать одежду.

— Если дождь будет продолжаться,— сказал он своим спутникам,— у солдат в ночном дозоре под утро будет подавленное настроение. Я слышал, как Генрих Пятый перед битвой при Азенкуре ходил меж солдат, подбадривая их. Я покажу своим солдатам, что у них предводитель не хуже, чем тот другой Генрих у победителей Азенкура.

Было три часа ночи, когда король, все еще в мокрой одежде, совершил обход лагеря.

Он увидел, что солдаты в ночном дозоре недовольны. В темноте они ни разу не узнали фигуру верхом на лошади, и Генрих услышал, как они проклинают погоду и вспоминают о теплых постелях в Англии, где сейчас могли бы быть.

— Да, теплые английские постели кажутся еще соблазнительнее, чем они есть на самом деле,— сказал король,— особенно, если о них вспоминать под дождем в чужой стране.

— Ваше Величество!

— Не бойтесь,— сказал Генрих.— Я сам думал о своей собственной постели и о том, как мне там было бы приятно. Все мы одинаковы, друзья мои. Все мы люди. Вполне понятно, что мыслями мы дома, у родного очага. Но не унывайте. Видите, я, как и вы, промок на дожде. Я страдаю так же, как и вы. Вот так и будет. Мои солдаты и их король будут в этой войне вместе. Он никогда об этом не будет забывать, не забывайте и вы. И если вначале нам выпали мучения, то потом, с Божьего соизволения, фортуна принесет нам кое-что получше.

— Аминь,— пробормотали солдаты. А потом: — Боже храни, Ваше Величество! — Улыбающийся Генрих поехал обратно к своей палатке. Дождь не был ему в тягость, потому что дал возможность показать солдатам, что он разделяет с ними и беды и триумфы.

* * *

Утром дождь прекратился и ярко засияло солнце. Король был в приподнятом настроении и сказал себе, что не может оставить свой добрый народ в Кале, не повеселив его маскарадами и рыцарскими поединками, чтобы все могли увидеть, на что способны в бою их король и его солдаты.

Поэтому в Кале был устроен турнир и король вызвал всеобщее восхищение своей мастерской стрельбой из лука.

Однако, Генриху не терпелось покончить с ненастоящими битвами и начать настоящее сражение, но для этого нужно было дождаться прибытия его союзника в войне против французов — императора Максимилиана.