Креольская невеста - Мартин Дебора

– Он ничего мне не сделал! Клянусь!

– Тише, Камилла, – предупредил ее Саймон, видя, что ее попытки оправдаться лишь подливают масла в огонь. – Думаю, что под словом ничего вы с вашим дядюшкой понимаете разные вещи.

– Ты задрала юбки и спустила лиф и после этого имеешь наглость говорить, что ничего не произошло?! – вопил дядя.

– Пожалуйста, Огаст, успокойся, – бормотала мадам Фонтейн.

– Как ты не понимаешь, что он погубил ее? – Фонтейн изо всех сил пытался вырваться, но генерал держал его железной хваткой. – Отпустите меня, сэр! Обещаю, что не стану убивать сегодня этого ублюдка! Это дело подождет до рассвета!

– Нет, Огаст! – Мадам Фонтейн вцепилась в руку мужа. – Ты не можешь вызвать его на дуэль! Он же военный! Он тебя убьет!

Саймон застонал, увидев, как подтянулся Фонтейн. Лицо его было перекошено от гнева. Ничто так не задевает мужчину, как намек на его неспособность защитить себя.

– Да будет вам известно, мадам, – огрызнулся Фонтейн, – что я достаточно хорошо владею мечом и сумею справиться с этим… С этим мерзавцем!

– Не нужно устраивать кровопролития, – сказал генерал и окинул Саймона суровым взглядом. – Уверен, майор Вудворд с радостью сделает все, что от него требуется, чтобы сгладить ситуацию. Не правда ли, майор?

– Да, сэр. – Саймон понял, к чему тот клонит. Это и следовало ожидать. С тех самых пор, как он стал встречаться с Камиллой, он руководствовался не головой, а животными инстинктами. Он мог бы выйти победителем из дуэли с Фонтейном, не убив его, а только ранив, но скандала это не разрешит. Репутация Камиллы будет погублена безвозвратно. Она этого не заслуживает! Это он привел ее в сад и заставил играть с огнем у всех на виду. Значит, ему и отвечать придется.

К тому же на карту поставлено не только их с Камиллой будущее. Если Саймон не выйдет с честью из этой ситуации, Лизана откажется иметь с ним дело, а этого он допустить никак не мог. Да еще эта сложная ситуация с креолами и американцами… Все усилия, положенные генералом на объединение наций, пойдут прахом: ведь если история с Камиллой станет известна, в креольской среде это воспримут как оскорбление.

Решение в данном случае было только одно. Саймон и генерал это понимали. И произнести заветные слова должен был именно Саймон. Он смерил Фонтейна взглядом:

– Месье Фонтейн, я готов жениться на Камилле. Надеюсь, это удовлетворит ваши представления о чести.

– Нет, – прошептала Камилла. – Ты не должен…

– Удовлетворит мои представления о чести! – воскликнул Фонтейн. – Нет, не удовлетворит, сэр! Вы оскорбляете мое семейство, совращаете мою племянницу и думаете, что за это я пожалую вам ее руку и сердце? Ее мать была представительницей одной из самых родовитых семей в Новом Орлеане! Чтобы ее дочь связала судьбу с мужчиной, чей отец когда-то ставил силки…

– Осторожнее месье, не стоит так расхваливать родословную вашей племянницы, – предостерег генерал. – Может, мать ее действительно была благородных кровей, но вот отец ее был пиратом. Не стоит об этом забывать.

– Я… я и не забываю, но… – Фонтейн запнулся: очевидно, не ожидал, что ему представят такой аргумент.

– Дорогой, если майор хочет на ней жениться, я не вижу причин для беспокойства, – вставила мадам Фонтейн.

Камилла перевела взгляд с Саймона на дядю, потом на тетю. Лицо ее выражало тревогу.

– Но я не желаю выходить замуж за майора!

– Камилла… – предупреждающе прошипел Саймон.

– Не желаешь? – взревел дядя. – Как это понимать? Задрать перед ним юбки ты желала, а замуж за него не желаешь? Ты что, хотела побыть для него бесплатной шлюхой?

Саймона охватила какая-то необъяснимая ярость.

– Не смейте называть ее шлюхой! – рявкнул он и шагнул вперед. – А не то мы все-таки встретимся с вами на рассвете.

Камилла схватила его за руку:

– Не надо, Саймон, я сама все улажу.

– Нечего тут улаживать. Мы поженимся, и дело с концом.

– Я предпочел бы с тобой сразиться, – огрызнулся Фонтейн. – Хорошо бы убить тебя, а ее отправить в монастырь. Тогда она больше не сможет позорить семью своими суч… своими скандальными выходками!

– Не пойду я ни в какой монастырь! – Камилла почти кричала. – Я сама сумею о себе позаботиться. Уйду жить к дяде Жаку и стану швеей, или гувернанткой, или…

– Только через мой труп! – прорычал дядя Огаст. – Если ты опозоришь семью, уйдешь жить к этому мерзавцу да еще и начнешь работать, тебе не видать больше своих кузенов и тетю! Ты слышишь? Ты для всех нас умрешь!