Капризы страсти - Картленд Барбара

— Я и не знала, что любовь… такая.

— Какая, любимая моя?

— Прекрасная… необузданная… радостная. — Неожиданно ей в голову пришла одна мысль, и, приподнявшись на локте, она робко спросила: — Тебя не шокировало то, что я… отвечала тебе… с таким пылом?

Герцог рассмеялся и только крепче обнял ее.

— Как ты могла подумать, что меня может шокировать твоя любовь? — проговорил он. — Напротив, я испытал ни с чем не сравнимую радость. Ты осчастливила меня тем, что отвечала мне, и я горд, что помог тебе раскрепоститься.

— Однажды кто-то назвал меня Снежной королевой, — улыбнулась Татика. — Этот человек сказал, что я обращаю в лед всех, кто приближается ко мне.

— Когда мы поженимся, дорогая, — пообещал герцог, чмокая ее в лоб, — я научу тебя любить. Мы вместе вознесемся к звездам, и ты познаешь то восхитительное ощущение, когда в мире существуем только мы одни.

— В его голосе слышалась сдерживаемая страсть, и Татика затрепетала от предвкушения.

— Я люблю тебя, — сказал герцог. — Я и не думал, что женщина может быть так красива, как ты, но я все равно не женюсь на тебе, пока не развею тучу, что нависает надо мной.

— Я хочу сражаться вместе с тобой, плечом к плечу, — без колебаний произнесла Татика. — Я хочу быть с тобой! Я хочу принадлежать тебе… полностью.

— Я тоже этого хочу, — заверил ее герцог. — Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу! А еще я хочу, чтобы сын, которого ты мне подаришь, гордился своим отцом в той же мере, что и матерью. — Он на мгновение стиснул ее в объятиях, но не поцеловал, а очень серьезным тоном спросил: — Ты будешь ждать меня, любимая? Не слишком ли многого я от тебя требую?

— Ты же знаешь, что нет, — ответила Татика. — Но я готова стать твоей женой… или не женой, а женщиной, которая будет преданно любить тебя… условности для меня ничего не значат.

Герцог понял, на что она намекает, и посмотрел на нее с нежностью.

— Я обожаю тебя. Мы были вместе в других жизнях, и уже тогда ты стала частью меня. Но я желаю тебе добра, дорогая, и поэтому говорю, что нужно подождать.

Татика спрятала лицо у него на плече. По стальным ноткам, прозвучавшим в его голосе, она поняла, что он не изменит своего решения, сколько бы она его ни упрашивала. Ей же хотелось просто быть с ним, принадлежать ему. Остальное не имело для нее значения. Вероятно, думала она, он воспринял ее искренние слова как проявление благородства.

Так они и провели ту долгую ночь — лежа вместе, укрытые пледами. Несколько раз герцог вставал, чтобы подбросить дров в камин, несколько раз огонь разгорался в них самих, и Татика чувствовала, что герцог вот-вот сбросит с себя узду и овладеет ею, и она получит то, к чему стремилась: будет принадлежать ему. Его поцелуи заставляли ее забывать обо всем, они переносили ее в удивительный мир блаженства и безудержной страсти.

Однако герцог так и не перешел последней черты, и ближе к рассвету Татика задремала у него на груди. Проснулась она неожиданно, как от толчка, и обнаружила, что герцог уже встал.

— В чем дело? — забеспокоилась девушка.

— Кажется, пришли слуги, — ответил он.

Татика быстро села, застегнула рубашку до самой шеи и завернулась в плед. Герцог вышел из домика и закрыл за собой дверь. Татика услышала голоса, а через несколько мгновений герцог вернулся. В руке у него была кожаная сумка.

— Дональд догадался, что мы укроемся здесь от ливня, и принес одежду, чтобы мы переоделись, прежде чем возвращаться в замок. Возьми, пожалуйста, сумку и отнеси ее в соседнюю комнату. Там, конечно, тесно, она чуть просторнее обычного гардероба, но тебе, надеюсь, места хватит.

Татика спустила босые ноги на пол и встала.

— Пора… возвращаться? — спросила она, испуганно глядя на него.

— Любимая, нам следует быть стойкими, — ответил герцог.

По выражению его лица она поняла: он чувствует то же, что и она, — что его безжалостно вырвали из прекрасного сна и швырнули в отталкивающую реальность.

Татика прошла в соседнюю комнату — именно там герцог переодевался прошлым вечером, — и убедилась, что она действительно ненамного просторнее гардероба. У стены стоял комод, рядом — сундук, на крючках висели ружья, ягдташи и другие охотничьи принадлежности. Она открыла сумку и обнаружила, что одна из горничных упаковала для нее светло-зеленое шелковое платье и жакет. Хотя платье не предназначалось для верховой езды, юбка была достаточно широкой, чтобы сесть в дамское седло. Девушка очень надеялась, что грум догадался привести для нее спокойную и невысокую лошадку вроде тех, на которых охотники скакали по пустоши или на которых навьючивали сумки со снаряжением, патронами, едой и прочим.