Опасный искуситель - Мартин Дебора

Себастьян улыбнулся ошеломленной миссис Бердсли, хотя ему было интересно, что же, собственно, знала эта дама о нем и делах его семьи. Надо будет ему обратиться к Корделии, чтобы выяснить, какие еще сплетни известны вдове. – Я польщен, что в своих письмах вы упоминаете мою скромную персону, и смею надеяться, что только с лучшей стороны.

Миссис Бердсли посмотрела на викария испепеляющим взором, затем натянуто улыбнулась Себастьяну:

– Уверяю вас, лорд Веверли, что, несмотря на то, что сказано Освальдом, я никогда ничего плохого не говорила ни в ваш адрес, ни в адрес вашей семьи.

– Никто и не сомневается в этом, – вмешалась Корделия. – Гонорина упомянула ваше имя только потому, что я сообщала ей о делах, которые имею с вашим братом. В устах моего отца все это звучало чудовищно, но в самом деле это пустяки.

Миссис Бердсли вздохнула.

– Освальд всегда был груб и нетактичен. Я и понять не могу, как ему удалось воспитать такую чудесную дочь.

– Я уверен, преподобный Шалстоун и не думал никого обидеть, – сказал примирительно Себастьян, обращаясь сразу и к Корделии, и к ее отцу, которые с удивлением смотрели на него.

Последние несколько дней его сильно раздражал характер викария, сейчас настала пора расположить к себе старика, иначе он совсем откажется участвовать в их плане. Он уже, похоже, расквитался с викарием, и для упрочения позиций неплохо было бы сыграть на добрых чувствах старика. Да и то, что тот в последнее время не пил, делало его все более раздражительным, и проблем с ним по-прежнему хватало.

– В конце концов все это не столь важно, – сказала миссис Бердсли, взмахнув рукой в элегантной перчатке. Она уже вполне овладела своими чувствами, чтобы пустить в ход ослепительную улыбку хозяйки дома, умеющей выйти из положения. – Я счастлива видеть всех вас в моем доме, и даже необузданный темперамент Освальда не омрачит моей радости. – И она похлопала Корделию по руке. – Пожалуй, я не слишком внимательна. Будьте добры, проходите в гостиную, можете там подкрепиться. Вы весь день в дороге и, видимо, сильно утомлены.

– А как же твой вечер? – спросила Корделия.

– Ничего страшного, – и миссис Бердсли жестом пригласила всех в соседнюю комнату. – Эти люди бывают у меня каждую неделю. Собираются, чтобы послушать последние сонаты, – и она гордо улыбнулась. – Все знают, что у меня бывают только лучшие музыканты, и когда я устраиваю музыкальные вечера, приходят все.

– Я, право же, сожалею, что мы вот так без предупреждения, – извинялась Корделия. – Я и не думала, что у тебя гости.

Они вошли в гостиную, убранство которой было столь же безупречно, как и прихожей.

Миссис Бердсли покачала головой.

– Не беспокойся об этом.

Подозвав к себе слугу, она велела принести горячие напитки и приготовить легкий ужин. Себастьян и Корделия слегка нахмурились, услышав, как хозяйка велела приготовить пунш и подать его с кофе, но ничего не сказали. Себастьян украдкой взглянул на викария, но тот сохранял невозмутимое выражение лица.

Закончив отдавать распоряжения, миссис Бердсли пригласила всех сесть и сама устроилась на роскошном диване возле Корделии.

– А теперь расскажи мне начистоту, почему вы с Освальдом оказались в Йорке. – И, подарив герцогу очаровательную улыбку, прибавила: – А также и ваш замечательный спутник.

Корделия поморщилась:

– Наш безусловно замечательный спутник доставил мне много хлопот. Как бы тебе объяснить ситуацию, в которую мы с отцом попали благодаря ему. Боюсь, ты рассердишься на меня.

Когда вдовушка бросила озабоченный взгляд на Себастьяна, тот тяжело вздохнул. Корделия и не подозревала, как те язвительные слова, которые предназначались для того, чтобы задеть герцога, могли быть истолкованы. Он тут же поспешил на помощь с разъяснениями.

– Корделия имела в виду, что попала в затруднительную ситуацию благодаря своему последнему увлечению – сочинению музыки под чужим именем.

Миссис Бердсли в удивлении подняла брови, выражение же лица Корделии стало суровым.

– В устах его светлости все это звучит так презрительно.

Она улыбнулась ему. Он недоумевал, намекала ли она на то, что он говорил о пьянстве ее отца. Нет, похоже, что она все еще сердилась за их встречу у дуба. Видимо, придется встретиться с ней наедине, чтобы уверить ее в том, что он не считает ее потаскухой.

– Не все, – отпарировал он, встретившись с ней взглядом. – Но, должно быть, это довольно часто звучит отвратительно, особенно если я сбит с толку. А Корделия просто слишком чувствительна ко всему, что касается меня.