Огненное прикосновение - Ховард Линда

Несомненно, это было достаточно правдоподобно. Энни и сама думала о том же. Заметив в его логике изъян, она улыбнулась.

– Если никто не узнает, что я была с тобой, тогда почему опасно мне все рассказать? Я-то уж наверняка не буду бегать по Серебряной Горе и болтать об этом.

– На всякий случай, – мягко ответил Рейф. – Не хочу рисковать.

Она в отчаянии вздохнула почувствовав, насколько он непреклонен. По-видимому, это одно из его основных качеств: раз приняв решение, он его не изменит. По сравнению с ним осел может показаться уступчивым.

– Чем ты занимался до войны?

Этот вопрос застал его врасплох, потому что ему пришлось немного подумать, прежде чем ответить:

– Изучал право.

– Что?

Из всех возможных ответов ни один не мог бы удивить ее больше. Рейф казался настолько опасным от природы, все в нем настолько соответствовало роли хищника, каким он и был, что Энни не могла вообразить его одетым в деволой костюм и произносящим речи перед судьей и присяжными.

– Я не сказал, что делал успехи. Мой отец был судьей, и какое-то время мне казалось это подходящим занятием. – Мосби был адвокатом, и они оба проводили долгие часы, споря о неясных местах в законах. В то же время Рейф понимал, что его никогда по-настоящему не интересовало право настолько, чтобы преуспеть на этом поприще. Он просто много впитал в себя будучи сыном своего отца. Рассеянно он поднес руку Энни к своей груди и провел пальцами по соску Знакомое острое, нежное покалывание моментально заставило сосок напрячься.

Энни с интересом почувствовала, как его твердый плоский сосок вытянулся точно так же, как ее соски, и спрашивала себя, нравится ли ему это ощущение. Он передвинул ее руку ко второму соску, и тот откликнулся так же, как и первый. Рейф стал водить ее пальцами взад и вперед по груди медленными, рассеянными движениями.

Она вздохнула.

– Не могу себе представить тебя адвокатом.

– И я тоже. Когда началась война, я обнаружил, что у меня гораздо лучше получается кое-что другое.

– Что именно?

– Воевать, – просто ответил он. – Я был чертовски хорошим солдатом.

Да, у него это должно получаться.

– Ты говорил, что был в кавалерии.

– В Первом виргинском, с Джебом Стюартом какое-то время. До 63-го.

– А что случилось потом?

– Я перешел к рейнджерам.

На мгновение ее озадачило это слово, потому что единственное, что пришло ей в голову, – это техасские рейнджеры, но это, разумеется, совсем не то. Во времена войны она слышала, как обсуждали каких-то рейнджеров, но с тех пор прошло уже более шести лет, и она никак не могла припомнить.

– К каким рейнджерам?

– К рейнджерам Мосби.

Энни была потрясена. Мосби! Человек с легендарной репутацией, о котором ходили пугающие слухи. Несмотря на то что она была с головой погружена в учебу в медицинском колледже, она все же слышала о Мосби и его дьявольских рейнджерах. Они сражались не так, как обычные солдаты: они были мастерами уловок, партизанской войны по принципу «бей и беги», так что их почти невозможно было поймать. Ей не удавалось вообразить Рейфа в роли степенного адвоката, но его очень легко было представить в роли партизана.

– А что ты делал после войны?

Он пожал плечами.

– Дрейфовал. И отец и брат погибли во время войны, а другой семьи у меня нет. – Рейф подавил приступ горечи и сосредоточился на эротическом наслаждении, вызванном рукой Энни: он водил кончиками ее пальцев по своим соскам, лениво лаская их. Соски стали настолько твердыми, так пульсировали, что он едва сдерживался. Она никогда еще не дотрагивалась до его интимных мест, и он закрыл глаза, представляя себе, как ее ладонь охватывает его восставшую плоть. Боже! Он, наверное, сойдет с ума...

– А если бы мог, ты бы вернулся?

Рейф задумался. Жизнь там, на Востоке, была слишком уж цивилизованной, а он слишком долго жил, не соблюдая никаких правил, кроме своих собственных, слишком привык к огромным пространствам вокруг. Он прикипел к дикой жизни и не испытывал желания снова быть прирученным.

– Нет, – наконец ответил он. – Там мне нечего делать. А ты? Ты скучаешь по большим городам?

– Несовсем. Мне недостает удобств настоящего города, но мне важно заниматься медицинской практикой, а я не могла бы делать этого там, на Востоке.

Рейф умирал от искушения.

– Есть еще кое-что, чего бы ты не могла делать на Востоке.

Она казалась заинтригованной.

– Да? Чего же?