Флорентийка - Бенцони Жюльетта

– Я уже пугал кузину возможностью огласки, но она этого не боится Она прекрасно понимает, что, надеясь прибрать к рукам мое состояние, старый разбойник без колебания закроет глаза на ее безнравственное поведение… если только не отложит расправу с грешницей на потом. Но нам от этого не легче, так как зло уже будет совершено.

– Отец, – вмешалась Фьора, – бог с ней, с этой женщиной! Вы привели меня сюда, чтобы рассказать историю моей матери. Ведь мне известно только то, что она погибла при трагических обстоятельствах. Вы мне скажете, как?

– На плахе, под топором палача, одновременно с твоим настоящим отцом. Их звали Мария и Жан де Бревай…

– Я уже слышала это имя…

– Прошу тебя, Фьора, не перебивай. Мне очень трудно вновь вспоминать события, так круто переменившие всю мою жизнь.

Вместо извинения Фьора поцеловала руку Франческо и, не выпуская ее из своих, так и осталась сидеть, слушая его рассказ:

– Бессонными ночами я в мельчайших подробностях вспоминал тот пасмурный и холодный декабрьский день, когда я въехал в Дижон – столицу герцогства Бургундского. Красивый город, который я хорошо знал и в котором всегда останавливался по дороге…

Мало-помалу приглушенный голос Бельтрами окреп и стал выразительным и эмоциональным. Будучи поэтом, как всякий истинный флорентиец, Франческо обладал даром слова и талантом рассказчика. Пред глазами слушательниц во всех подробностях возникла картина казни: широкая площадь, толпа людей, молчаливо слушающих похоронный звон, двое приговоренных, стоящих в жалкой телеге палача с такими прекрасными, такими просветленными лицами, что, казалось, они уже победили смерть; скорбная фигура старого священника, зловещий палач со скрытым под маской лицом; возбуждение зрителей и его собственное потрясение при виде ужасной гибели красивой молодой женщины.

Срывающимся от гнева голосом Бельтрами рассказал о Рено дю Амеле, о его злобе и невероятной жестокости. Он повторил слова Антуана Шаруэ о страданиях, которые пришлось перенести Марии в доме мужа, и о безнадежных попытках матери добиться для нее помилования. В заключение Франческо поведал о том, каким образом ему удалось спасти младенца, как он решил его удочерить и как Леонарда внезапно решила помочь ему воспитать сироту.

Когда Бельтрами замолчал, Леонарда плакала, а глаза Фьоры сверкали гневом и возмущением:

– Все эти люди куда в большей степени заслуживают смерть, чем… мои несчастные родители! И в первую очередь этот подлец дю Амель, а во-вторую – отец, не пожелавший защитить собственных детей. Затем герцог Филипп и граф де Шароле. В них не нашлось ни капли жалости. Именно они приговорили моих родителей к публичной казни, позорной могиле, всему этому позору!

– Фьора, герцог Филипп уже давно умер, что же до графа де Шароле, то он стал герцогом Карлом Смелым, и именно ему принес клятву верности мессир де Селонже…

Упоминание о муже как бы возвратило Фьору из прошлого:

– Филипп!.. Ведь именно он рассказал мне о Жане де Бревай! Он знал его раньше, еще в те времена, когда служил пажом у графа де Шароле. Его поразило наше сходство… А он… он тоже все это знал?

– Да… Именно поэтому я и согласился на ваш брак.

Фьора вскочила так резко, что толкнула стол. Несколько бумаг полетело на пол.

– Только не говорите, что для того, чтобы добиться моей руки, он применил тот же метод, что и подлая Иеронима, – гнусный шантаж.

Бельтрами вопросительно взглянул на Леонарду, как будто ища у нее поддержки. После всего того, что ей пришлось узнать, снесет ли Фьора еще один удар? Она так молода…

Но в эту минуту, вытерев глаза, Леонарда поднялась с места и встала позади Фьоры, как будто опасаясь, как бы та не упала в обморок.

– Мессир Франческо, надо сказать всю правду. У нашей девочки стойкая душа. Если она дознается об этом сама, будет еще хуже.

– Вы правы, – вздохнул Франческо. – Я сейчас ей все объясню. Фьора, ты угадала. Мессир де Селонже применил точно такой же метод. Он любой ценой хотел тебя заполучить и объявил, что ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего. Его, конечно, поразило сходство. Но не забудь, что он родственник семьи де Бревай и поэтому мог быть в курсе той давней истории. Он наверняка знал, что ребенок Марии живет во Флоренции у богатого торговца, который его удочерил. Увидев тебя, он сразу же понял, кто ты. Если он и заговорил с тобой о молодом оруженосце, то лишь для того, чтобы проверить, знаешь ли ты…