Без ума от любви - Эшли Дженнифер

Бет увидела, что оказалась в другой ложе, завешанной коврами и пропахшей сигарным дымом. Бет закашлялась.

— Мне бы немного воды.

Лорд Йен толкнул ее в большое удобное кресло, охотно принявшее ее в свою мягкую бархатную глубину. Она схватила холодный хрустальный бокал, который он протянул ей, и с жадностью выпила его содержимое.

Она ахнула, когда почувствовала, что пьет не воду, а виски — напиток обжигал ее желудок. И ее зрение прояснилось.

Когда зрение полностью вернулось к ней, Бет поняла, что сидит в ложе, из которой находившаяся внизу сцена была прекрасно видна. Судя по обзору, Бет предположила, что это, должно быть, ложа герцога Килморгана. Она была роскошно отделана, обставлена удобной мебелью, газовыми рожками и полированными инкрустированными столиками. Но кроме Бет и лорда Йена, в ложе никого не было.

Йен взял у нее бокал и сел рядом с ней — близко, слишком близко к ней. Он приложил к губам то место бокала, к которому прикасались губы Бет, когда она делала последний глоток, и допил оставшееся виски. На его нижней губе остались капли виски, и неожиданно Бет захотелось слизнуть их.

Чтобы отвлечься от подобных мыслей, она вынула из перчатки записку.

— Что вы хотели этим сказать, милорд?

Йен даже не взглянул на листок.

— Только то, что сказал.

— Все это весьма мрачно… и удручающе — эти обвинения…

Выражение лица Йена показывало, что ему совершенно безразлично, насколько мрачны и удручающи они были.

— Мейтер мерзавец, и вы хорошо сделаете, если избавитесь от него.

Бет скомкала записку и попыталась привести в порядок мысли. А это было нелегко, когда Йен Маккензи сидел всего в полуфуте от нее, и от его присутствия она чуть не падала со стула. С каждым вдохом она вбирала в себя запах виски, сигар и мужской силы, к чему явно не привыкла.

— Я слышала, что коллекционеры завидуют друг другу, доходя до безумия, — произнесла она.

— Мейтер не коллекционер.

— Разве? Я видела его фарфор. Он хранит его в запертой комнате и даже слугам не позволяет чистить его.

— Его коллекция гроша ломаного не стоит. Он не может отличить настоящую вещь от подделки.

Йен смотрел на нее горящим тяжелым взглядом. Бет передвинулась.

— Милорд, я три месяца как помолвлена с сэром Линдоном, и никто из его знакомых не упоминал о каких-либо странностях в его поведении.

— Он держит в тайне свои извращенческие поступки.

— Но не скрывает их от вас? Почему вам позволено знать о них?

— Он думал произвести ими впечатление на моего брата.

— Господи, а почему такие вещи должны произвести впечатление на герцога?

Йен пожал плечами и задел плечо Бет. Он сидел слишком близко, но пока что Бет не хватало сил пересесть на другой стул.

— А вы так и ходите с заранее приготовленными письмами, на случай если они потребуются? — спросила Бет.

Он посмотрел на нее, но тут же отвел глаза.

— Я написал его сегодня перед тем, как прийти сюда, рассчитывая встретить вас, поскольку подумал, что вы заслуживаете спасения.

— Я должна чувствовать себя польщенной?

— Мейтер слепой идиот и видит только полученное вами наследство.

То же самое сказал ей ее тихий внутренний голос.

— Мейтеру не нужны мои деньги, — возразила она. — У него есть собственное состояние. Дом на Парк-лейн. Большое имение в Суффолке и еще что-то.

— У него много долгов, поэтому он и продал мне чашу.

Бет не знала, какую чашу, но почувствовала себя униженной. Она была очень осторожна, когда предложения так и посыпались на нее после смерти миссис Баррингтон — она любила посмеяться над тем, как молодая вдова, только что получившая большое наследство, должно быть, если чуть изменить фразу Джейн Остин, искала мужа.

— Я не глупа, милорд. Я понимаю, что большую часть очарования мне придают деньги, которые теперь принадлежат мне.

Его взгляд потеплел.

— Нет, это не так.

Эта простая фраза утешила ее.

— Если в письме все правда, то я оказалась в затруднительном положении.

— Почему? Вы богаты. Вы можете поступать как вам угодно.

Бет замолчала. В тот день, когда умерла миссис Баррингтон, все в жизни Бет перевернулось вверх дном. Никого из родственников миссис Баррингтон не было в живых, и она оставила Бет свой дом на Белгрейв-сквер, своих слуг и всю свою собственность. Бет могла распоряжаться как ей хотелось только деньгами.