Ослепление - Харт Кэтрин

Брент видел, как она получила это письмо. От него не укрылся испуг, исказивший ее черты, когда она открыла конверт, и как она воровато спрятала письмо в карман. Он даже был обижен тем, что она в страшной спешке помчалась к себе в номер, позабыв обо всем на свете и предоставив Брента самому себе, не потрудившись хотя бы кивнуть ему на прощанье.

Что же такое с нею стряслось в эти несколько минут? – гадал он, в задумчивости скребя затылок. Кто прислал ей это письмо, и почему оно так ее испугало? Был ли это Дуган Макдональд, имевший наглость снова досаждать ей? Или какой-нибудь бывший поклонник из Вашингтона?! Или кто-то, кого она недавно повстречала здесь, в Филадельфии, а Брент об этом и не подозревал? Иначе зачем бы ей так торопливо пытаться скрыть это письмо и ретироваться, не попрощавшись?

Тем временем Андреа закрылась в своем номере и с бьющимся от ужаса сердцем развернула злополучное письмо. Оно было кратким, но выразительным. Не тратя усилий на какое-то подобие приветствия, Ральф сообщал:

«Надеюсь, ты набрала тама немало добра, а то время прям поджимает. Я уж извелся весь с твоим крысенком. Он аж пронял меня до печенок, дрянь такая, всю мою тихую жизнь поставил на голову. Так что цена опять поднимется, а то ж сколько он сожрал да вещей испортил. Забрался на новый тюфяк у меня в кровати, весь обоссал и продырявил. Опять же башмаки – сам спер в магазине, а он взял да в окно шваркнул. Новые часы ты мне тож должна, крысенок их раздолбал и орал на всю улицу, коды я попробовал отнять. Если б не твой промысел, сбыл бы я его с рук по-тихому, покуда он меня навовсе не ввел в полный разор. И помяни мое слово, я так и сделаю, ежли ты сильно долго будешь копаться.

Ральф».

В коротенькой приписке значилось:

«Ежли тебе интересно, так знай, что у крысенка хватает наглости орать как резаный всякий раз, как я его учу уму-разуму. Прям цырк какой-то».

Когда она закончила чтение, слезы неудержимым ручьем заливали ее щеки. Увидев, что хозяйка плачет, маленькая Прелесть вскочила к ней на колени и попыталась своим шершавым язычком осушить влажные дорожки на лице Андреа. В порыве благодарности даже за такую ничтожную ласку, Андреа принялась гладить мягкую пушистую шерстку, приговаривая:

– Ах, Прелесть! Ты даже не представляешь, как мне не хватает моего мальчика! – Она всхлипнула и продолжила: – Я просто обязана вернуть его! Мне необходимо во что бы ни стало вырвать его из лап Ральфа! И неважно, каким путем я смогу достичь цели!

Постепенно рыдания утихли, и с легкой улыбкой Андреа посмотрела на котенка.

– Ты, конечно, тоже полюбишь нашего Стиви. Хотя, судя по всему, он медленно, но верно превращается в маленького разбойника. Представь себе, что такая кроха вышвырнула в окно Ральфовы ботинки! И разбила его часы! Так ему и надо! Но пока мне приходится лишь со страхом гадать, какое наказание он может придумать для малыша за его шалости. Это не человек, а просто грубая скотина! Я не удивлюсь, если узнаю, что Стиви ни разу не ел досыта и не умывался с тех пор, как его украли у меня! Бедный малыш сидит в этой жуткой норе у Ральфа, а я разгуливаю в шелках и бархате и ни в чем не знаю отказа! – Она сокрушенно покачала головой и поправилась: – Нет, последние слова мне придется взять обратно. Если бы я и впрямь ни в чем не знала отказа, я бы уже обнимала своего дорогого Стиви, живого и здорового. Это мое самое сокровенное желание. Моя самая горячая молитва.

С помощью холодных примочек, а также пудры и румян Андреа кое-как уничтожила следы недавних слез. Ей казалось, что ей удалось это на славу, однако Брент, проявивший гораздо большее понимание ее натуры, чем она могла ожидать за столь короткое время их знакомства, с первого же взгляда разгадал ее уловку и спросил:

– Вы только что плакали. Что-то случилось?

Она чисто по-женски пожала плечами в ответ, хотя руки у нее тряслись от страха и растерянности.

– Я получила сегодня письмо от Ральфа и с новой силой ощутила, как скучаю без Стиви, – только и нашла она что сказать.

– Вы, наверное, были бы рады вернуться в Вашингтон и повстречаться с ним, – произнес Брент, так пытливо глядя Андреа в глаза, что она невольно отвела взор, Брент же в это время гадал: неужели, несмотря на все то ужасное, что рассказывала про Ральфа Андреа, не могло ли быть на самом деле так, что это по нему она так ужасно скучает, не может сдержать слез. Не стал ли отец Стиви такой же ее сердечной привязанностью, как и его мальчик? Ведь именно он написал это письмо, произведшее столь разительный эффект.