Любовь грешника - Коул Кресли

– Очень хорошо. Будем сидеть здесь, пока не превратимся в окаменелости. Я умею быть упрямым не хуже тебя, невеста.

– Значит, будешь ждать вместе со мной? А если упустишь приз?

– Я не горю желанием выиграть состязание.

– Так и знала – ты решил состязаться лишь для того, чтобы я тебя не убила.

– Ты и до состязания не смогла меня убить. Неужели ты сама не задумалась, отчего ты, безжалостно убившая многих моих сородичей, не смогла снести мою голову с плеч?

– Не понимаю, почему так произошло, – призналась Кэдрин. – Но я решила не мучить себя вопросами.

– Тогда почему бы не позволить мне выиграть состязание вместо тебя? Именно для этого я решил состязаться.

– Разве в твоем прошлом нет никого, кого бы ты хотел спасти, например любимой? – спросила она, и мрачная тень затуманила глаза вампира. Кого он потерял? Может быть, жену?

– Тебе прекрасно известно – я не верю в способности ключа.

– Он не ответил на ее вопрос. Был ли он женат?

– Почему ты так уверен?

– Путешествия во времени невозможны, – тоном, не допускающим сомнений, ответил Себастьян.

Но жена?

– Спорю, ты думал, что и вампиризм невозможен, пока однажды не проснулся, одержимый желанием напиться крови?

– Нет, моя культура была пропитана суевериями. И несмотря на все научные познания, я очень легко поддавался вере в сверхъестественное, гораздо легче, чем думал. Кроме того, вампиризм не противоречит законам природы.

Но как насчет жены?

– Да и в любом случае я не был женат.

Кэдрин удивилась – и в то же время обрадовалась.

– В твоем возрасте? – спросила она, садясь на землю. – Тебе, должно быть, исполнилось тридцать.

– Тридцать один. Но я отправился на войну, едва мне сравнялось девятнадцать. Как я мог найти себе женщину?

– А теперь ты полагаешь, что вполне готов к этому?

Словно принося обет, он посмотрел ей прямо в глаза и глухо сказал:

– Да.

У нее свело пальцы ног в носках альпинистских ботинок.

– А ты, Кэдрин? Может, Скажешь наконец, почему ты так рвешься к победе? – Отвернувшись в сторону, добавил: – Хочешь вернуть мужа?

Она молчала, и он снова посмотрел ей в лицо.

Через некоторое время Кэдрин нехотя покачала головой:

– Я никогда не была замужем.

Она ни за что не откроет ему истинных мотивов. К чему. С другой стороны, не нужно, чтобы он думал, будто она бьется насмерть, потому что хочет вернуть мужа или любовника.

– Валькирии и фурии оказали мне великую честь, избрав для участия в состязании. Я их не подведу. – Пожав плечами, она искренне добавила: – И еще я хочу всех победит – Значит, просто раздобыть приз и потешить собственное тщеславие?

Она спросила с деланным безразличием:

– Разве это неубедительные причины?

– Я так не думаю. Жизнь – это не только гонка за призами.

– Согласна, еще я убиваю вампиров. Вот две цели, ради которых я живу.

Себастьян ничего не ответил, просто испытующе взглянул на нее. Кэдрин знала, что он не одобряет ни ее приоритеты ни образ жизни. Но сейчас, ловя на себе его взгляд, она начала подозревать, что он ее жалеет!

– Тогда скажи, как ты представляешь себе нашу совместную жизнь?

– Мы могли бы посмотреть мир, перестроить замок, завести семью.

Семью? Если у них с Себастьяном родятся дети, они будут похожи на маленькую племянницу Эммалайн, наполовину вампиршу. Кэдрин внутренне содрогнулась.

– Я живу в Новом Орлеане. Я сражаюсь за талисман, я убиваю вампиров. Ты ждешь, что я откажусь от всего этого? Она подтянула колени к груди. – Ты хочешь, чтобы я вела себя как те женщины, которых ты знал, но это невозможна.

– Нет честно, я совсем не хочу, чтобы ты вела себя, как знакомые мне женщины, – возразил он так страстно что Кэдрин даже опешила. – И мне, в общем, все равно где жить. Я отправлюсь, куда угодно, лишь бы ты была счастлива. Хочешь убивать вампиров? Отлично. Состязание? Не возражаю – если позволишь мне быть рядом с тобой.

Он не возражает?!

– Чем больше я тебя узнаю, тем лучше понимаю, что твой вампиризм не единственная причина моего равнодушия к тебе.

«Не возражаю?» Не успел он произнести эти слова, как понял – еще раньше, чем гневно сверкнули ее глаза, – что не так следовало бы ему разговаривать с дочерью богов.

– Тогда объясни, что еще тебя во мне не устраивает?

– Говорить с тобой – все равно что беседовать с человеком.

Он резко заявил:

– Как бы мне хотелось все еще быть человеком!