Дочь обмана - Холт Виктория

— Если мы их услышим, они тоже могут нас услышать. Там отверстие, через него проходит свет.

— Пока оно есть, есть и надежда.

— Вы очень чуткая девушка, — сказала она. — Боюсь, я была не слишком добра к вам.

— О, не стоит об этом говорить. Я все понимаю.

— Вы имеете в виду Чарли и вашу маму?

— Да.

Мы обе какое-то время молчали. Она все еще не отпускала мою руку. Мне кажется, она боялась, что случится что-то такое, что разъединит нас. Мне тоже было спокойнее чувствовать, что она рядом.

— Давайте будем разговаривать, — сказала она. — Мне легче, когда мы разговариваем. Я знаю, что на самом деле произошло с бюстом.

— С бюстом?

— Тогда, на лестнице. Я знаю, что это Герти разбила его. А вы взяли вину на себя.

— Как вы узнали?

— Я наблюдала за вами с верхней площадки. И все видела. Почему вы это сделали?

— Герти ужасно боялась, что вы ее прогоните. Она посылает деньги домой, семье. Она боялась, что вы уволите ее без рекомендации. И я сделала самое простое, что пришло мне в голову.

— Понимаю. Вы хорошо поступили.

— Мне это было не трудно. Я все равно вскоре собиралась уехать. И мне показалось, что будет лучше, если вы будете считать это моей виной.

— А как вы все это узнали про Герти?

— Из разговоров с ней. Она мне часто рассказывала про свою семью.

— Вы так разговаривали со служанкой?

— Вероятно, это шокирует вас. Но я воспитывалась совсем по-другому. Разнице в социальном положении у нас не придавалось такого значения. Гораздо более важными считались человеческие отношения. В нашем доме люди были просто людьми, а не слугами и хозяевами.

— И это шло от Дезире, не так ли?

— Да, она была такой — со всеми приветливой, как с друзьями.

— И вы похожи на нее.

— Нет. Боюсь, Дезире была единственной.

Опять воцарилось молчание. Я подумала, что мы напрасно затронули эту тему в такой момент. Но леди Констанс все еще держала меня за руку. Молчание начинало тяготить меня. Сразу приходили в голову страшные мысли о нашем отчаянном положении.

— Я и не предполагала, что вы знаете о бюсте, — сказала я.

— Я наблюдала.

— За мной?

— За вами.

— Я это замечала.

— В самом деле? Но вы не подавали вида. Вы не представляете, как я рада, что вы провалились там же, где и я. Я, наверное, большая эгоистка.

— Нет, нет. Я вас понимаю. И я рада, что мы здесь вместе.

Она засмеялась и пододвинулась поближе.

— Странно, не правда ли. Мы не должны прерывать разговор, да? Когда мы вот так разговариваем, страх как будто уходит, но он все равно есть. Я думаю, может быть, нам суждено умереть здесь.

— А я думаю, что скорее всего нас спасут.

— Вы так говорите, только чтобы меня успокоить.

— Как я уже сказала, и для того, чтобы успокоить себя.

— Вы боитесь смерти?

— Я никогда раньше не думала об этом. Наверное, человек рождается с уверенностью, что будет жить вечно. Он не может себе представить мир без него самого.

— Вот это и называется эгоизмом, не так ли?

— Думаю, да.

— Таким образом, до сегодняшнего дня вам никогда не приходилось испытывать чувство страха?

— Да. Но сейчас мне страшно. Я знаю, что в любой момент земля может обвалиться и похоронить нас.

— И мы будем похоронены вместе. Это утешает вас?

— Да.

— Меня это тоже утешает. Как странно, что меня утешаете именно вы, ведь я так враждебно встретила вас, когда вы приехали в Леверсон.

— Простите меня. Мне не следовало приезжать.

— Теперь я этому рада.

Я засмеялась.

— Потому что, если бы я не приехала, то не могла бы присоединиться к вам здесь.

— Да, только лишь поэтому, — она засмеялась вместе со мной; потом добавила: — Нет, есть еще и другое. Мы сейчас в такой необычной ситуации и здесь, под землей, мы узнаем друг друга лучше, чем смогли бы это сделать в спокойной обстановке.

— Это потому, что мы сейчас лицом к лицу со смертью. Это, вероятно, сближает людей.

— Давайте еще поговорим, — сказала она.

— Я одновременно стараюсь прислушиваться. Если мы услышим, что там, наверху, кто-то есть, мы должны быть наготове, чтобы закричать, чтобы они узнали, что мы здесь.

— Да. А мы их услышим?

— Не знаю. Но думаю, да.

— Только давайте еще поговорим, потихоньку. Эта тишина невыносима.

— Вам удобно?

— У меня болит нога.

— Наверное, вы ее растянули.

— Да, но это такая мелочь, когда подумаешь, что может быть, через секунду придется умереть.