Змеиное гнездо - Холт Виктория

– Да, здесь. Я довольно часто захожу проведать его. Почти все время он проводит в кресле на колесиках. Он – замечательный человек.

– А мне можно с ним познакомиться?

– Конечно. В Лейкмире живут еще Эллингтоны, влиятельная в наших краях семья. Богатые люди и занимаются благотворительной деятельностью. В их дом как раз и ушла Китти. Ой, я совсем забыла о ней! Ее нужно подготовить к встрече с тобой. Мы же не хотим, чтобы она проговорилась…

Будто облако заслонило свет. Радостное настроение пропало. Неужели прошлое так неотвязно? Неужели мне вечно думать, как бы кто-нибудь не узнал меня?

Через годы до меня из детства донесся голос нянюшки Грант:

• Ложь, изреченная хоть раз,
• Как паутина, держит нас.

И тем не менее гармония, царившая в доме викария, возвращала мне ощущение безопасности. По утрам я просыпалась, предвкушая радости, которые принесет новый день.

Я полюбила стоять у окна и смотреть на кладбище. В лунном свете древние надгробья выглядели довольно мрачно, но каким-то образом они вселяли в душу покой; тревоги тех, кто лежал под могильными плитами, давно кончились. Кладбищенские духи несомненно были добрыми.

Общество Лилиас тоже оказывало на меня целительное воздействие. Я могла открыть ей свое сердце; до чего же хорошо было разделить с подругой тревожные думы! Я рассказала Лилиас, какие страдания принесло мне предательство Джеми.

– Нет худа без добра, – рассудила Лилиас. – Если он предал тебя, когда ты больше всего в нем нуждалась, значит, не был человеком, на которого ты могла бы опереться в жизни. Возможно, он заботился бы о тебе… немного, но главной своей заботой сделала бы себя. Лучше вообще не выходить замуж, чем стать женой плохого человека. Ты была молода, неопытна и одинока; лишь недавно потеряла мать; нас с тобой разлучили; твой отец снова женился, и ты сомневалась в добропорядочности мачехи. Мне думается, ты просто ждала любви. Любви ради самой любви, как говорится. А такую любовь забыть не так трудно, как настоящую.

– Да, встречи с Джеми впрямь меня успокаивали. Вскоре мы получили возможность кататься верхом.

Майор Дженингс оказался крепким человеком средних лет с лицом, приобретшим цвет бронзы за годы службы в Индии; вернувшись в Англию, он целиком посвятил себя лошадям. Ходить за ними ему помогали миссис и мисс Дженингс, жена и дочь, обе живые и веселые; вокруг женщин всегда вертелись крупные и докучливые собаки – я ни разу не видела меньше четырех.

Знакомство с этой семьей состоялось в удобной, но весьма запущенной комнате, на стенах которой висели картины с изображением лошадей. Хозяйка подала чай. Когда мы приступили к чаепитию, вошла мисс Флоренс Дженингс, высокая женщина лет, на мой взгляд, тридцати с густыми волосами красноватого оттенка и веснушчатая. На ней был костюм для верховой езды. Потом я поняла, что в этом наряде она проводит большую часть своей жизни.

– Флоренс, моя дочь, – представила ее миссис Дженингс. – Лошади – наша общая страсть, но любовью к четвероногим созданиям она выделяется даже среди нас, ты согласно, Фло?

Флоренс согласилась со словами матери.

Многочисленные латунные безделушки, резные поделки по дереву и два бенаресских стола, находившиеся в комнате, напоминали об Индии. Эти вещи как будто принесли в дом аромат далекой страны.

Зашли познакомиться с нами и собаки, одна сердитая с виду, вторая любопытная, а две другие – скорее, подозрительные.

– Довольно, Тиффин. И ты перестань, Раджа. У нас – друзья.

Услыхав властный голос, собаки немедленно оставили нас в покое.

Миссис Дженингс и Флоренс показалось любопытным, что я хочу прокатиться верхом всего после нескольких уроков.

– Немного старания – и вы станете настоящей наездницей, – уверила меня Флоренс. – Я это чувствую. Долгая практика подсказывает. Не позволяйте лошади догадаться, что волнуетесь. Иначе она начнет взыгрывать. Взяв в руки поводья, сразу покажите ей… что держите их крепко. Чуть приласкайте ее – и она ваша.

Лилиас заявила, что готова давать мне уроки, на что миссис Дженингс, похлопав по бедру мою подругу, сказала, что решение это правильное.

В результате я начала брать уроки у Лилиас и после трех или четырех дней, не доставивших мне приятных впечатлений, почувствовала, что недалек день, когда я стану наездницей.

Лилиас взяла меня с собой в господский дом, и я познакомилась с Чарлзом Меррименом. Он сразу понравился мне. В том, как он воспринимал свою неспособность двигаться, я увидела едва ли не святость и, конечно, сразу заметила, что между ним и Лилиас существует глубокая привязанность. Сквайр, его отец, оказался молчаливым величавого вида человеком. Дом принадлежал семье уже несколько столетий. Кроме Чарлза, меня познакомили с его братом Дэвидом, его женой и двумя их сыновьями, но особый интерес вызывал во мне Чарлз – ведь он едва не стал мужем Лилиас, а тогда жизнь не свела бы нас с нею вместе. Это навело меня на размышления о прихотливой игре случая.