Юная жена - Бэнкс Майя

— Тут есть над чем подумать, — заметил Боуэн.

— Конечно, — буркнул Грэм. — Я не хочу ее терять. Не хочу, чтобы она смотрела на меня с ненавистью. Я этого не выдержу.

— Я тоже не хочу, чтобы она меня ненавидела, — тихо произнес Тиг. — Не хочу оказаться человеком, который уничтожит ее семью. Грэм, мне она нравится. Она столько всего перенесла. Ее унижали, насмехались над ней, заставляли до изнеможения работать, но она не озлобилась против нас. Сохранила тебе верность.

— Кто может сказать, что его жена принесла ради него столько жертв? — спросил Боуэн.

— Я могу, — сказал Грэм.

— Я хотел задать тебе тот же вопрос, который возник у Тига, когда Эвелин впервые рассказала нам о том, что видела.

Грэм вопросительно взглянул на брата.

— Продолжай.

— Тебе не кажется странным вот что: если Тэвис Армстронг намеревался тайно убить тебя, то зачем он послал для этого человека со всем известной эмблемой Армстронгов?

Тиг кивнул:

— Возможно, кто-то хотел, чтобы казалось, будто покушение на тебя совершили именно Армстронги. Смотри: даже если у стрелка ничего не получится, все равно начнется война между двумя кланами, то есть цель будет достигнута — мы больше не будем союзниками, пусть даже союзниками поневоле. А я уверен, очень многим не нравится, что самые могущественные кланы в горах объединили свои силы.

— Точно. Многие предпочли бы, чтобы мы оставались злейшими врагами и дрались между собой. Если бы мы захотели, то могли бы победить любой клан, ведь наша объединенная армия превосходит любую другую, даже армию короля. Для кого-то это весьма неприятно, — добавил Боуэн.

Грэм кивнул:

— В этом есть смысл. Тэвис Армстронг не глуп. Но, может, ему наплевать, что начнется война? Трудно сказать, что у него на уме, пока мы с ним все не обсудим.

— Так что будем делать? — спросил Тиг. — Ты не можешь сейчас воевать.

Грэму хотелось вскочить и начать готовить людей к бою, но он знал, что в теперешнем состоянии будет плохим вождем и плохим воином. Ждать не хотелось, но он понимал, что придется.

Однако он может отправить гонца к Армстронгу и потребовать встречи на нейтральной земле, только подождет еще несколько дней, пока не окрепнет. Если сформулировать задачу именно так, Тэвис не сможет отказаться. Он захочет узнать, как дела у дочери и зачем Грэм потребовал встречи.

Грэм сообщил братьям о своем решении и увидел в их глазах облегчение. Воевать они хотели не больше, чем сам Грэм. Тем не менее если за нападением на Грэма действительно стоит отец Эвелин, то война неизбежна. И тогда Эвелин будет для него потеряна.

Он поднял левую руку, чтобы проверить ее возможности. Плечо тотчас пронзила острая боль, у Грэма даже дыхание перехватило, и он уронил руку на покрывало.

— Глупо, — пробурчал Тиг. — Ты не поправишься, если не будешь беречь руку, и тогда от тебя не будет толку в бою. Не спеши, Грэм. Понятно, что тебе не хочется лежать здесь и лечиться, но придется.

— Да знаю я, знаю, — пробормотал Грэм. — Но мне это не нравится.

— Побудешь с Эвелин. Ей как раз требуются внимание и забота, — сказал Боуэн. — Ей тяжело сейчас.

Губы Грэма сжались в жесткую линию, прежде чем он сказал:

— Она ничем не станет заниматься, будет только отдыхать. Я прослежу за этим.

Дверь распахнулась, в комнату влетела Нора и сразу нашла взглядом Грэма.

— Что случилось? — встревоженно спросил он.

— Милорд, только не нервничайте. Найджел несет вашу жену сюда.

Грэм рванулся, чтобы встать, но Боуэн и Тиг навалились ему на плечи и прижали к подушке.

— Что случилось? — взревел Грэм.

— Наверное, она спит, — ответила Нора. — Она поела, потом мы отвели ее в баню и уложили в ванну. Бедная девочка то ли потеряла сознание, то ли заснула, но разбудить мы ее не смогли. Поэтому я завернула ее в простыню и позвала Найджела. Сейчас он несет ее наверх. А вот и он. Сюда, Найджел, неси ее на кровать к лэрду, а я уложу ее как следует. Позже я еще загляну проведать бедную девочку.

В дверях показался Найджел с Эвелин на руках. Она выглядела совсем невесомой и хрупкой.

У Грэма мурашки побежали по спине.

— Положите ее с этой стороны, — распорядился он. Ему хотелось, чтобы Эвелин оказалась между ним и стеной, где она будет в безопасности.

Боуэн и Тиг встали, помогли перетащить Эвелин, которая была полностью укрыта простыней, виднелось только лицо, через Грэма и осторожно опустили на кровать.

Нора выпроводила Найджела из комнаты и выразительно посмотрела на Боуэна и Тига. Грэм заметил особое выражение на ее лице и понял, что она желает всех удалить, потому что хочет сказать ему что-то наедине. Махнув братьям, он пообещал вскоре снова позвать их. Нора закрыла за ними дверь и повернула обеспокоенное лицо к Грэму, потом подошла к кровати и стала разматывать простыню вокруг Эвелин.

— Вы должны это видеть, лэрд, — бедная девочка в синяках с ног до головы. Когда мы раздели ее, чтобы уложить в ванну, я чуть не заплакала. Не знаю, как она терпела боль все эти дни и как ничего себе не сломала, когда упала с лошади.

Простыня сползла с обнаженного тела Эвелин, и Грэм резко выдохнул, а вдохнуть снова не смог.

О Боже! Все тело Эвелин было покрыто огромными багровыми синяками. На локтях и коленях виднелись ссадины с запекшейся кровью. Бедро было почти черным. На одном плече расползалось отвратительное желто-зеленое пятно. На ногах и руках тоже было множество кровоподтеков, царапин и следов от ушибов.

— Больше она ничего отдать вам не могла, — торжественным тоном произнесла Нора.

— Ты думаешь, я знал об этом? — в ярости спросил Грэм. — Думаешь, я позволил бы ей приносить такие жертвы? Черт возьми, да я привязал бы ее к кровати и насильно влил бы ей в глотку сонное зелье!

— Есть еще кое-что, — сказала Нора, не робея от его гнева. — Она так громко кричала, когда звала на помощь, и потом еще, когда выгоняла всех из вашей комнаты, что сорвала голос. Несколько дней ей лучше совсем не говорить. Я буду приносить ей горячий сидр для смягчения больного горла.

Грэм кивнул. Ему хотелось, чтобы она скорее ушла. Эвелин принадлежит только ему одному. Он обнимет ее, прижмет к себе, почувствует тепло ее тела. Когда она рядом, боль куда-то уходит.

Теперь он будет о ней заботиться. За эти дни Эвелин отдала ему все свои силы, ничего не оставив себе. Она решила свою судьбу, когда, как львица, бросилась его защищать и ухаживать за ним. Он просил Эвелин дать ему еще один шанс. Может быть, она уже приняла решение, а может, и нет, но теперь она принадлежит только ему. Никто и ничто не встанет между ними — ни ее семья, ни его клан. И он не отступит, будет бороться за свою жену, как за собственную жизнь.