Желание джентльмеена - Линден Кэролайн

– Зимой они вернутся в Эйнсли-Парк, – зачем-то сказал Маркус. – С началом холодов Лондон пустеет.

Ханна повертела в руках чашку.

– Разве вы с ними не поедете?

Маркус покачал головой, наблюдая за игрой бликов от пламени свечей на ее распущенных волосах.

– Нет, хотя, наверное, заеду на Рождество.

Ханна вскинула на него глаза. В царивших на кухне сумерках ее кожа блестела золотистым светом.

– Но почему?

Герцог пожал плечами.

– Эйнсли-Парк – имение Розалинды. Не хочу вторгаться в ее владения.

Ханна удивленно покосилась на него. Эйнсли-Парк принадлежит ему, а не Розалинде!

– Я думала, это и ваш дом тоже. Розалинда говорила, что вы там выросли.

– Да. Это была любимая резиденция моего отца, и он привез туда Розалинду сразу же после свадьбы. Вскоре после этого нас с Дэвидом отправили в школу, и… В общем, после смерти отца по долгу службы мне больше приходилось бывать в Лондоне.

Ханна ожидала услышать совсем другое. Разумеется, долг есть долг. Она знала, как тяжело содержать небольшую ферму и маленький домик, а уж какого труда стоит содержать поместье Эксетер, и представить невозможно.

Тут Ханна с удивлением подумала, что у них с герцогом много общего. Она выскочила замуж за первого встречного, чтобы не возвращаться в отчий дом, где ее не ждут; герцог же фактически отрекся от родового поместья. Розалинда рассказывала, что прежняя герцогиня скончалось, когда Маркусу и Дэвиду было пять лет, а она вышла замуж за их отца, когда мальчикам сравнялось десять. Наверное, близнецы чувствовали себя неприкаянными в новой семье, особенно после того, как родилась Селия.

– Понимаю. – Ханна грустно улыбнулась и положила в чай кусочек сахара. – Я тоже не хотела жить с отцом и его новой женой.

– Неужели?

Она покраснела.

– Да. Я собралась переезжать к нему, но тут… я встретила Дэвида…

Герцог пристально взглянул на Ханну, но она сделала вид, что не заметила этого взгляда.

– Теперь вы знаете, почему я приняла предложение Дэвида. Молли и я пришлись бы совсем не к месту в доме отца, который недавно женился. Дэвид предложил мне брак по расчету, а я так хотела остаться в доме хозяйкой! – Ханна обвела взглядом огромную кухню, которая ни в какое сравнение не шла с кухней приходского священника, и ее губы дрогнули. А уж про остальные комнаты и говорить нечего – такое великолепие ей и не снилось. – Увы, я просчиталась и теперь нахожусь в доме, где никакая я не хозяйка и ничего здесь от меня не зависит.

Губы герцога дрогнули.

– От вас зависит больше, чем вы полагаете.

Ханна покачала головой:

– Ничегошеньки! К тому же, находясь здесь, я выказала себя полной дурой.

– Ну, если кто и вел себя по-дурацки, так это я. – Герцог вздохнул. – Интересно, найдется ли еще на свете хоть один мужчина, готовый притворяться мужем женщины, которая готова бежать от него на край света?

Ханна вспыхнула.

– Во-первых, не на край света, – заявила она, – а в Миддлборо.

Герцог безнадежно махнул рукой.

– Один черт. После этого все решат, что я оказался никудышным мужем.

– Кто это – все? – Ханна презрительно фыркнула. – Да они скорее решат, что это я спятила или… Или мы оба спятили.

Герцог улыбнулся.

– И все-таки мне кажется, что я крайне бездарно изображал супруга, а вы зря согласились на этот спектакль.

Ханна подобралась.

– Могу я задать вам один вопрос? Почему вы захотели, чтобы я осталась? Разумеется, вы не хотели скандала, но, здесь явно кроется что-то еще.

Герцог осторожно опустил чашку на блюдце.

– Совершенно верно: я не хотел скандала. А объясняться с Розалиндой желал еще меньше. Мало того, что это унизило бы ее, в особенности после радушного приема, который она вам оказала; это убило бы в ней любовь к Дэвиду. Розалинда всегда защищала Дэвида, тогда как отец, скажу правду, ничего от него не ждал. Дэвид был вторым сыном, и его ждала духовная карьера. Полагаю, священник из него вышел бы никудышный.

– Это уж точно, – пробормотала Ханна.

– Наконец отец понял, что больше сыновей у него не будет, и попытался привить Дэвиду чувство долга. Из его уроков Дэвид понял, что главное в жизни – иметь хороший костюм, острый ум и репутацию в высшем свете; а все остальное лишь пустая болтовня. Думаю, вы уже убедились, что Дэвид любит разные проделки. На смертном одре отец поручил мне присматривать за ним; но в ту пору я и помыслить не мог, каких усилий это потребует.