Магия Луны - Коултер Кэтрин

Воспоминания, воспоминания… Рафаэль больше не мог выносить эту пытку. Быстро одевшись, он крадучись вышел из дома. Бешеный галоп поверг в немое изумление непривычного к таким упражнениям спокойного Гэдфли, но вернул присутствие духа его всаднику. Так что к ленчу Рафаэль вернулся почти спокойным.

Стол был накрыт, как всегда, в маленькой столовой. Виктория в одиночестве гоняла по тарелке тоненький кусочек ветчины. На вошедшего мужа она не взглянула.

— г-Капитан, вы хотите перекусить? — неизвестно откуда возникла вездесущая миссис Рипл.

Рафаэль кивнул и вымученно улыбнулся. Потом он заставил себя съесть несколько кусков невозможно соленой ветчины с картошкой, пахнущей прогорклым маслом, затем мужественно сжевал кусок сухаря, который по непонятной причине в этом доме величали хлебом, и, с трудом проглотив его, заговорил:

— Виктория, ты не хочешь сегодня вечером немного покататься и осмотреть окрестности?

— А что случилось? — недоуменно поинтересовалась она, удивленная неожиданной мягкостью его тона.

— В конце концов у нас свадебное путешествие, и мы можем позволить себе немножко развлечься.

Приготовившаяся коротать долгие часы в одиночестве, Виктория сразу же согласилась.

— Может, мы сможем где-нибудь поесть более удобоваримой еды, — вздохнул Рафаэль и взял еще один кусок ветчины.

В конюшне, кроме Гэдфли, была только дряхлая кобыла, но Виктория предпочла прогулку верхом на этом доисторическом ископаемом поездке в закрытой карете. Тем более что погода была превосходная: тихий и теплый вечер очень располагал к неспешной верховой езде. Они оставили Тома рассыпаться в любезностях перед разрумянившейся миссис Рипл и тронулись в путь.

Традиционный разговор о погоде занял не более пяти минут, вслед за ним воцарилось тягостное молчание. Выждав еще несколько секунд, Рафаэль вновь глубоко вздохнул и заговорил:

— Если ты не возражаешь, завтра или послезавтра мы покинем этот гостеприимный дом и отправимся в Корнуолл. Мы сможем немного пожить в Драго-Холле, пока я подыщу место, где буду строить собственный дом.

— Возможно, тебе удастся найти готовый дом? — предположила Виктория, стараясь казаться спокойной. Даже в страшном сне она не могла представить своего возвращения к Элен и Дамьену.

Рафаэль ожидал более бурной реакции и был откровенно удивлен. Его удивление возросло еще больше, когда он заметил, что Виктория улыбается, — Насколько я понял, — с подозрением заявил он, — такая перспектива тебя устраивает?

— Да, я очень соскучилась по Дамарис.

— А кто это? Ах, ну да, я вспомнил. Значит, ты не будешь возражать, если мы немного поживем в Драго-Холле? Пойми, твое положение теперь очень изменилось. Ты больше не будешь на побегушках у своей кузины. Ты моя жена!

Уставившись прямо перед собой, Виктория молчала. А почувствовав легкое прикосновение его руки, она с удивлением повернула голову.

— Ты теперь моя, Виктория, — повторил Рафаэль, — и я не хочу больше недоразумений и ссор между нами.

— Это была не моя инициатива.

— Да, но теперь я хочу все изменить.

— Ты правда этого хочешь? — Прозвучавшая в ее голосе надежда на миг заставила Рафаэля возненавидеть самого себя. Что ж, он именно этого и добивался. Она должна поверить ему. В этих печальных глазах вновь должна появиться улыбка. Он снова сможет ласкать и целовать ее. Они займутся любовью, и он наконец увидит…

— Да, — твердо сказал он, — я действительно этого хочу.

Глава 11

Виктория никак не могла заставить себя сохранять спокойствие в присутствии Рафаэля. Даже если он издевался и насмехался над ней, рядом с ним у нее кружилась голова, хотелось петь.

Ей это не нравилось. После всего, что он натворил, Рафаэль не заслуживал хорошего к себе отношения.

Когда она была одна, ей легко было припомнить те мерзости, которые ей пришлось выслушать от него в свою первую брачную ночь. В одиночестве она не испытывала на его счет никаких иллюзий, не строила воздушных замков.

Виктория отлично понимала, что обманывает саму себя, но ей так хотелось верить, что Рафаэль изменился, непримиримый обвинитель превратился в доброго, любящего, понимающего мужчину, с которым она только что провела такой восхитительный вечер. В конце концов она решила, что все же он первым попросил перемирия, а оливковая ветвь есть оливковая ветвь, и не стоит от нее отказываться, тем более когда ее предлагают с таким очаровательным изяществом. Хотя ей пришлось самокритично признаться, что, возможно, принимать эту ветвь следовало менее поспешно.