Римский карнавал - Холт Виктория

Лукреция поцеловала отцу руку и вышла из комнаты, провожаемая взглядами мужчин.

— Как же она хороша! — воскликнул Чезаре.

— Я начинаю верить, что она самая очаровательная девушка в Италии, — заметил папа.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — ответил Чезаре.

Он быстро взглянул на отца. Джулия теряла власть над Александром, поскольку он не простил ее с тех пор, как она уступила притязаниям своего мужа и стала с ним жить. Он сделал широкий жест, отправившись встречать ее, и заплатил за нее выкуп, но Чезаре точно знал, что Джулия уже не любимица папы, и радовался этому. Его всегда раздражала растущая мощь семейства Фарнезе и постоянно увеличивающееся влияние на Александра.

Появившись на балу, чтобы развлечься и насладиться любованием своими детьми, Александр задумался о будущем. И теперь он сказал Чезаре:

— Надеюсь, пройдет немного времени, и мы возвратимся в Рим. Нам многое предстоит сделать, если мы не хотим снова пережить такие же тяжелые дни. Чезаре, мы должны сосредоточить свои усилия на том, чтобы лишить могущества баронов, которые показали себя настолько слабыми и немощными, что даже не приблизились к неприятелю. Я мечтаю о сильной Италии.

— О сильной Италии под властью Папы, — согласился Чезаре. — Тебе будет нужна сильная армия, отец, хорошие генералы.

— Ты прав, сын мой.

Александр видел, что с губ Чезаре готова слететь мольба: отпусти меня, увидишь какой генерал из меня получится.

Александр понимал, что сейчас не время сказать Чезаре, что, как только они вернутся в Рим, он вызовет из Испании Джованни. Джованни встанет во главе папских армий, ему будет нужно выступить и начать войну с Орсини, которые во время вторжения французов проявили себя как трусы и предатели интересов папы. Когда он подчинит их, соперничающие семьи увидят, как велика сила Александра, каким могущественным он стал; они подчинятся папской воле или получат по заслугам.

Ему было бы приятно поговорить на эту тему с Чезаре, но весь их разговор свелся бы к одному — к возвращению Джованни из Испании.

Как рад он был приезду Лукреции; он чувствовал себя счастливым, глядя на взаимную привязанность брата и сестры. Александр не хотел, чтобы хоть что-то омрачило его настроение в этот радостный день, и умышленно перевел разговор на другое:

— Наша маленькая Лукреция… — начал он. — Жаль, что мы не нашли ей более достойного мужа.

— Мысль о нем сводит меня с ума, до того он противен… этот мужлан… провинциальный увалень… рядом с моей сестрой.

— Мы постараемся все устроить так, чтобы ему не понравилось в Перудже, — предложил папа.

Чезаре заулыбался снова:

— Мы должны на всех парусах отправить его к дожу. Можно это сделать?

— Нужно подумать об этом вместе, сын мой. И тогда Лукреция будет принадлежать только нам.

Лукреция лежала на кровати, влажные волосы спускались вдоль плеч. Вспоминая удовольствия минувшего вечера, она испытывала странное волнение. Во дворце Джана-Паоло Бальони состоялся грандиозный праздник, хозяин дворца, будучи настоятелем церкви, из чувства долга и ради удовольствия счел нужным доставить дорогому гостю несколько приятных часов.

Бальони был очаровательным человеком, красивым и смелым. О его жестокости ходили легенды, его слуги и рабы трепетали, стоило ему строго посмотреть на них. Чезаре рассказал сестре, когда они вместе танцевали, что в подземной тюрьме замка Бальони беспощадно пытает тех, кто чем-то его обидел или не угодил ему.

Трудно было поверить, что такой очаровательный мужчина может быть таким жестоким; по отношению к Лукреции он был добр и любезен. Если бы ей довелось увидеть, как под его руководством кого-то мучают, она бы сразу возненавидела его; но подвалы находились далеко от бального зала, и крики жертв не доносились до танцующих.

Бальони наблюдал за танцующими братом и сестрой, его глаза сверкали злобным недоумением.

— Испанские танцы, Чезаре, — прошептала Лукреция. — Нашему отцу будет приятно посмотреть, как мы их танцуем.

И они закружились в танце. Она и Чезаре танцевали так же, как она с братом Джованни на своей свадьбе. Она вспомнила те танцы на свадебном пиру, но ей не хотелось сердить Чезаре воспоминаниями в такой прекрасный вечер.

Бальони танцевал с необыкновенно красивой женщиной, своей возлюбленной. Он был нежен с ней, и Лукреция, глядя на них, шепнула брату:

— Как он любезен! И несмотря ни, на что, о нем говорят, будто он жестоко обращается с теми, кто обидел его.