Ночи без сна - Беверли Джо

Она знала, что, расскажи она ему, чем угрожал ей Гиф-форд, покажи она синяки, которые, несомненно, оставили на ее запястьях его лапищи, Кон сотрет его в порошок. Тут же. Сию минуту.

Она не могла этого сделать, потому что пришлось бы объяснять ему причину.

К тому же она не хотела, чтобы из-за нее уничтожали Гиф-форда. Его ввела в заблуждение история, рассказанная Лава-лем, которая в основном была правдивой. Эту неприятность, как и многие другие в своей жизни, она устроила себе сама. Бежать отсюда было поздно.

Кон жестом приказал Гиффорду следовать за собой.

— Миссис Карслейк, — сказал он самым холодным официальным тоном, — прикажите, пожалуйста, прислать в библиотеку освежающие напитки.

Она, как и положено экономке, присела и ответила:

— Да, милорд.

* * *

Кон повел Гиффорда через сад в библиотеку, а у самого руки так и чесались от желания дать лейтенанту хорошую затрещину. Гиффорд и Сьюзен? Проклятие! Зачем офицеру береговой охраны путаться с дочерью контрабандиста?

Может быть, он этого не знает?

Гиффорд пробормотал какую-то глупость о саде. Кон сказал что-то в ответ. Он предполагал, что речь идет о контрабандистах.

Они проходили мимо фонтана, и он вспомнил, что там только что произошло. Он не мог предать Сьюзен. Он Уай-верн-дракон, но он не принадлежит к злобным чудовищам. Гиффорд скоро узнает все сам. Насколько понимал Кон, после этого вопрос о женитьбе Гиффорда на Сьюзен отпадет сам собой, но все-таки это произойдет не с подачи Кона.

Но если Сьюзен поощряет Гиффорда, то она, видимо, больше не хочет стать владелицей Крэг-Уайверна?

Или, может быть, она поощряет Гиффорда ради интересов «Драконовой шайки»?

Вспыхнувшая было надежда сразу погасла.

Конечно, она делает это ради «Драконовой шайки».

Еще одна своеобразная жертва дракону.

* * *

Сьюзен отдала распоряжения относительно прохладительных напитков и торопливо ушла в свою комнату.

Что ей теперь делать?

Надо предупредить Дэвида, но ей не хотелось говорить ему об угрозе Гиффорда. Дэвид всегда отличался здравомыслием, но ведь любому мужчине может изменить выдержка, если он узнает, что его сестру шантажируют, заставляя стать проституткой!

Он может вызвать Гиффорда на дуэль.

Или, как Капитан Дрейк, может приказать убить Гиффорда.

Это было бы совсем плохо. Никто не поверит в чистую случайность, если на этом участке побережья погибнет еще один офицер береговой охраны. Сразу же введут войска, а поймав главаря местных контрабандистов, уж найдут причину, чтобы вздернуть его на виселицу. Кто же поверит, что он тоже «случайно» упал со скалы?..

Угроза Гиффорда была голословной. Он не может арестовать Дэвида. Нет доказательств. Но теперь он будет зорко следить за Дэвидом и за всем районом.

Сьюзен опустила руки и вздохнула. Она не могла сказать Дэвиду больше, чем могла бы сказать Кону, потому что ей пришлось бы рассказать о Лавале. Из всех своих поступков, за которые ей было стыдно, история с Лавалем была хуже некуда.

Ей хотелось, чтобы об этом никто не знал, а теперь оказалось, что Лаваль мог рассказывать об этом кому угодно.

Разговаривая с Гиффордом, Сьюзен была уверена, что Лаваль рассказал ему о ней только перед смертью. Но что, если он поделился этой историей еще с десятком своих приятелей? Или если Гиффорд с тех пор не раз рассказывал эту историю? Нет, не может быть, он не стал бы делать этого. Ведь это его оружие. А вдруг?..

Она почувствовала, как глаза защипало от слез, и попыталась взять себя в руки. Но слезы все равно прорвались, она рухнула в кресло и дала им волю, стараясь лишь не всхлипывать слишком громко.

В конце концов ей удалось овладеть собой, но боль осталась: болела грудь, болело горло, щипало глаза. Какой дурак выдумал, будто для того, чтобы стало легче, надо хорошенько выплакаться?

Однако мало-помалу ей стало лучше.

Не то чтобы совсем хорошо, но лучше. Уже давно она поняла, что есть вещи, которые нельзя изменить, и что из-за страданий одного человека мир не рухнет. Она узнала, что жизнь надо принимать такой, какая она есть, а не такой, какой хотелось бы видеть. Она узнала, что не может взять свою жизнь в руки, словно влажную глину, и вылепить ее по своему усмотрению.

И сейчас она получила еще один жестокий урок.

Она встала и высморкалась. Увидела в зеркале покрасневшие, опухшие глаза. Разве можно кому-нибудь показаться в таком виде?