Сердце воина - Линдсей Джоанна

— Ты сама сказала, что он удаляет шрамы, верно? Ну так вот, у меня их полно, небольших, разумеется, но все же… Издержки моей профессии.

— Она приперла тебя к стенке, малышка, — проговорила Марта из настенного динамика. — Отведи ее в медблок. Интересно, чем все кончится.

Бриттани отнюдь не была уверена, что хочет последовать за Шанель. Если Марта на ее стороне, неизвестно, какой очередной трюк она способна выкинуть. Массажер — штука неплохая, однако нет ничего удивительного, если такие уже изобретены, но еще не успели поступить на рынок. Зато так называемый медитек не более правдоподобен, чем космический корабль.

Она все же пошла. Любопытство — неотъемлемая часть человеческой натуры, побуждающая идти в ловушку с открытыми глазами. Интересно, что они наплетут потом, увидев, что все шрамы на месте? Что машина временно вышла из строя или шрамы были застарелыми и поэтому не сгладились?

В безупречно чистой комнате, названной медблоком, стоял целый ряд медитеков. И ни одного оператора! Машины были длиннее массажеров, шире, массивнее и в самом деле напоминали гигантские гробы. Бриттани даже попятилась, боясь ложиться туда. Какая чепуха! Такая штука не способна делать то, что ей приписывают! Однако это была ее идея! Теперь она не может идти на попятный. То есть может, но не желает показаться трусихой.

Едва она подступила ближе, как крышка на ближайшем аппарате автоматически откинулась. Медитек был достаточно низким, чтобы можно было легко в него сесть, а потом и лечь. Кроме того, обивка оказалась достаточно мягкой, а вот глубина — небольшой. Очевидно, он был рассчитан на стройных людей, что уже совсем глупо: на свете еще существует немало толстяков.

— А что бывает с людьми, у которых проблемы с весом? Если им понадобится медитек? — поинтересовалась она, осторожно забираясь в аппарат.

— Я ведь упоминала, что для рожениц они не годятся, верно?

— Я имела в виду людей, которые любят поесть.

— А-а-а, тогда им придется сначала похудеть.

— Или умереть в ожидании исцеления. Шанель улыбнулась:

— В том мире, где созданы медитеки, больше не используются природные ресурсы для приготовления пищи. Да и планет, на которых еще остались животные, не так много. Еда имеет там определенные текстуру, вкус и вид, но ее нельзя назвать настоящей, поэтому потолстеть на такой сбалансированной, изобилующей витаминами диете просто невозможно.

— А в других мирах? Там тоже полностью победили ожирение?

— Нет, пока не во всех. Но большинство миров справились с этой проблемой. Дело не только в мерах, принимаемых правительствами, но и в сознательности людей и желании жить долго и счастливо. Есть воинственные народы, которым нужно оставаться в форме, чтобы покорять и побеждать другие страны. Так или иначе, перед вновь открытой планетой неизменно стоит выбор: идти прежним путем или развиваться быстро, используя более совершенные технологии. Лига Объединенных Планет проводит строгую политику невмешательства в дела других государств.

— Но по каким причинам кто-то способен отказаться от предлагаемых чудес?

— По самым разным, включая религиозные и другие предрассудки, естественное недоверие к пришельцам…

Из динамиков донесся смех, и Шанель, сделав гримаску, была вынуждена признаться:

— Ладно, сдаюсь, еще из-за упрямства воинов.

— А я подумала, что ее смешит мое недоверие, — пробормотала Бриттани, в свою очередь поморщившись.

— Не тешь себя мыслью, крошка, будто Ша-Каан — единственный мир, где не любят пришельцев и их изобретения, — хмыкнула Шанель, отступая. Крышка опустилась. Бриттани панически сжалась, но страх почти тут же прошел. Осталось только ровное тепло, окутавшее ее, разлившееся по телу до самых кончиков пальцев. Легкое покалывание — и крышка снова открылась. Бриттани ошеломленно огляделась. Прошло всего две-три секунды, с тех пор как машина ожила. Так она и полагала! Теперь они скажут, что медитек сломался. Ничего, она их опередит.

— Кажется, не работает? — с притворным сочувствием сказала она.

— Почему? — удивилась Шанель. — У тебя остались шрамы?

Ожидая оправданий, Бриттани и не подумала взглянуть на руки, особенно левую, испещренную рубцами, полученными за годы обучения мастерству. Повернула ладонью вверх. Поднесла к глазам.

Должно быть, выражение ее лица было достаточно красноречивым, потому что Марта не преминула горько пожаловаться: