Любовь и месть - Линдсей Джоанна

— Ох, Шиина, я все-таки действительно глупец. Конечно же, это только байки. Я никогда в жизни не брал женщину против ее воли. Что же касается разврата, что ж, подчас его невозможно избежать. Убийства? Не отрицаю, я убивал в бою. Я даже однажды приговорил одного человека из моего клана к смерти, но он этого заслуживал. Но я никогда не убивал просто так, без причины, Шиина. Я не люблю убивать, но кто из шотландцев ни разу в жизни не убил или хотя бы не ранил другого человека? Разве твой отец никогда не сражался и не убивал? Разве нельзя будет вскоре обвинить в этим твоего брата? Неужели ты будешь обвинять меня за ту жизнь, которой не в моих силах изменить? За то, что я вынужден делать?

Он ждал ее ответа. Она долго молчала. Наконец она прошептала:

— Я тебя не буду обвинять.

Почувствовав огромное облегчение, Джеми улыбнулся.

— Тогда, моя дорогая, я хочу успокоить тебя по поводу еще одного вопроса. Ты была права, когда думала, что я не прикасался к моей первой жене. О том браке договорились отцы. До свадьбы я никогда не видел Эйлис Макинтош, и меня даже никто не предупредил, что она была безвольной, странной девушкой, которая испытывала дикий ужас перед мужчинами — не только передо мной, Шиина, но перед всеми мужчинами, включая собственного отца. Она была уже мертва, когда я вошел к ней в ту ужасную ночь. Потом ее служанка призналась, что бедняжка панически боялась всех мужчин и что ее заставили согласиться на наш брак, а она поклялась, что убьет себя прежде, чем мужчина дотронется до нее. Ее отец, очевидно, не принял ее слова всерьез и ничего не сказал мне об этой угрозе. Он до сих пор не верит этому и обвиняет меня и мою семью в ее смерти. С тех пор между нашими кланами возникла вражда.

— Так вот почему ты поклялся, что никогда не женишься на девушке, не переспав с ней сначала?

— Ты обвиняешь меня в этом? То, что сделала Эйлис, было ужасно, для меня это был жестокий удар. С тех пор я держался подальше от девушек, в глазах которых я видел страх передо мной. Разве удивительно, что я так расстроился, заметив твой страх? Но как бы я этого ни хотел, я не мог выкинуть тебя из головы. Не спасало и то, что ты боялась только меня, а не вообще всех мужчин.

— Да, но теперь-то ты знаешь — почему.

— Да. Глупая причина.

— Я так не считала.

Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, его глаза весело заблестели.

— И даже когда я поцеловал тебя и тебе это понравилось?

— Не правда, мне это вовсе не понравилось, — запротестовала она. Джеми усмехнулся.

— Решила лгать до конца? Что ж, посмотрим, признаешься ли ты сейчас, что тебе нравятся мои поцелуи.

И он поцеловал ее. И ей это понравилось. И то, что последовало потом, было настолько восхитительно, как это только можно вообразить. И они еще долго не вспоминали о своих гостях.

Глава 30

Джеми прикрыл дверь в комнату и прижал Шиину покрепче к себе, обнимая рукой за талию. Их взгляды встретились, и Джеми нежно улыбнулся. Шиина тоже улыбнулась в ответ, и эта улыбка осталась у нее на устах, пока они шли по коридору.

Шиина была счастлива, действительно счастлива впервые за очень долгое время. А Джеми? Он весело рассмеялся, когда, надевая вновь свое прелестное платье, она покраснела, увидев, как оно сильно измялось, лежа на полу. Теперь все узнают, чем они здесь занимались. Как же ей теперь возвращаться в зал?

Но с другой стороны, они уже довольно долго отсутствовали, и все и так поймут, в чем дело. Сейчас или утром, ей все равно придется с этим столкнуться. Да и у Джеми был такой гордый вид, как у петуха, который только что вышел из курятника.

Они прошли мимо комнаты, где последние несколько дней Шиина находилась под охраной. Но даже это не могло омрачить сейчас ее настроения. Она была в таком ужасе, и совершенно напрасно. Джеми никогда не обидит ее. А теперь она снова могла стать собой, не притворяться и не быть постоянно настороже. Она подумала: а как Джеми понравится настоящая Шиина Фергюссон.

Они подошли к залу, и Джеми вдруг замедлил шаг. Шиина подняла глаза и увидела, что он нахмурился. И уже потом она поняла — почему. В зале стояла тишина, не предвещавшая ничего, хорошего. Неужели все разошлись? Но почему?

— Джеми, — начала было она, но он знаком попросил ее помолчать, и они продолжали спускаться по лестнице.

Они испытали еще большее замешательство, когда, войдя в зал, увидели, что никто вовсе не разошелся. В зале все так же было много людей. И тем не менее, тишина стояла угнетающая. Большинство людей было на ногах, и у всех такое мрачное выражение, что от страха у нее сжалось сердце и побежали мурашки.