Подарок - Линдсей Джоанна

— О чем это ты?!

— Судя по тому, как ты смотрел на меня вчера в столовой, любой мог бы заметить, что между нами. И это не впервые! Хочешь меня выдать? Что это на тебя нашло, с чего ты вдруг забываешь, кто я в этом доме? Простая экономка, ничего больше.

— Забыть, что ты не просто моя экономка? — усмехнулся Джейсон, но тут же со вздохом признался:

— Все повторяется, Молли. Не могу не вспоминать, что именно под Рождество Дерек преодолел все сомнения Келси и уговорил ее выйти за него замуж. А ведь она приводила те же доводы!

Молли невольно удивилась. Неужели это время года навело его на размышления? Зря. Совсем зря.

— Не правда. Между мной и Келси огромная разница, — поспешно возразила она. — Помилуй Бог, Джейсон, да ведь она происходит из рода герцогов. Такой высокородной и славной семье все прощается. Любой проступок. Кроме того, Келси сумела избежать скандала. Тебе это не удастся.

— Сколько раз повторять, что мне совершенно все равно? Сколько твердить, что я не сноб? Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Молли. И несколько лет назад даже получил специальное разрешение на брак. Все, что от тебя требуется, — сказать «да», и мы сегодня же поженимся.

— О, Джейсон, я сейчас разрыдаюсь, — печально пробормотала Молли. — Ты ведь знаешь, это мое заветное желание. Но кто-то должен думать о последствиях, и, поскольку ты не собираешься этого делать, придется мне. Если даже твоя семья и узнает правду, чего ты, кажется, добиваешься, все останется по-прежнему, только я буду опозорена. Пока еще ко мне здесь питают нечто вроде уважения, но, узнав, что я твоя любовница, в меня начнут тыкать пальцами.

Джейсон поднялся с постели и, как был обнаженный, подошел к Молли и привлек к себе.

— Тобой движет не сердце, а холодный разум, — печально прошептал он.

— Зато ты в последнее время, кажется, не слишком связно мыслишь, — отпарировала она.

Джейсон чуть отвел голову и криво улыбнулся:

— Что же, хоть в этом мы согласны. Молли осторожно погладила его по щеке.

— Джейсон, оставь жалобы, все равно этому не бывать. Мне невыразимо жаль, что мое происхождение стало неодолимым препятствием на пути к нашему счастью. Мне невыразимо жаль, что общество всегда отвергало и будет меня отвергать, независимо от того, поженимся мы или нет. К сожалению, мы не в силах ничего изменить. Я могу лишь продолжать любить тебя и стараться дарить счастье. Остальное от нас не зависит.

— Ну уж нет. Я не смирюсь, — упрямо буркнул он, и Молли устало вздохнула.

— Знаю, дорогой. Знаю. И дороже тебя у меня никого нет на свете.

— Но я сделаю все, чтобы не обращать на тебя внимания, по крайней мере пока моя семейка торчит здесь.

Молли едва не рассмеялась. Как тяжело ему идти даже на маленькую уступку! Как ей трудно уговорить его сдаться! Пока придется смириться с тем, что есть, и не просить большего. Пока.

Появление Джейми этим утром в малой столовой, где обычно накрывался завтрак, вызвало различную реакцию со стороны окружающих. Те, кто не знал о его приезде, разразились было радостными приветствиями, бесславно скончавшимися, едва собравшиеся бросали взгляд на его разукрашенное лицо. Те же, кому было известно о вчерашних событиях, либо тактично молчали, язвительно при этом ухмыляясь, либо оказались настолько глупы, чтобы выразить свое мнение.

Джереми, как выяснилось, подпадал под две последние категории, ибо, растянув рот до ушей, нагло заявил:

— Готов побиться об заклад, бедная рождественская елка тут ни при чем, хотя, говорят, ты отважно пытался немного ее укоротить.

— И, насколько могу припомнить, мне это удалось, — проворчал Джейми, хотя, тут же встрепенувшись, осведомился:

— Надеюсь, ее удалось спасти, щенок ты эдакий?

— Если не считать нескольких лап, потерянных в неравной борьбе, но все недочеты удастся замаскировать свечками и канителью, а это задача не из легких. Я умываю руки — никто лучше меня не подвешивает к потолку омелу.

— И пользуется всяким удобным случаем, чтобы под ней оказаться[2], — вставила Эми с добродушной улыбкой.

— Уж это само собой разумеется, — подмигнул Джереми. Ему недавно исполнилось двадцать пять, но он все еще оставался очаровательным повесой. По иронии судьбы он был как две капли воды похож на Энтони в его молодые годы. Вместо того чтобы пойти в родного отца, он унаследовал от дяди темные волосы и пронзительно-синие глаза, которыми обладали лишь немногие Мэлори, те, кто, по слухам, напоминал бабку-цыганку.

Упоминание об омеле отнюдь не улучшило настроение Джейми, и без того достаточно мерзкое. Мало того, что у него не лицо, а маска, так еще придется обойтись без поцелуев: жена наотрез отказалась ехать в этом году в Хаверстон, и все из-за проклятого идиота и ее поганого настроения. Кровь и ад! Так или иначе придется вымолить прощение и уладить неприятности, и, хотя он попытался сорвать зло на Энтони, это нисколько не помогло… разве что чуточку.

Уоррен, все еще глазевший на великолепный фонарь под глазом Джейми и засохшие царапины, тихо заметил:

— Представляю, на что похож другой! Подумать страшно!

Джейми вполне справедливо принял эту сомнительную похвалу за комплимент, так как Уоррен не раз испытал на себе силу его кулаков.

— А мне бы хотелось поздравить того беднягу, — съязвил Николае, заработав при этом пинок под столом от жены.

Джейми благодарно кивнул племяннице:

— Весьма ценю, дорогая. Я бы просто не дотянулся.

Реджи покраснела, поняв, что разоблачена. Николае, все еще морщась, умудрился свести брови, что выглядело достаточно комично, поскольку обе гримасы явно противоречили друг другу. Но безжалостный Джейми украдкой показал ему кулак.

— Интересно, жив ли еще дядя Тони, или нас ждет очередная трагедия? — осведомилась Эми, вспомнив, что ни Джейми, ни Энтони не спускались вчера вниз.

— Дай мне несколько дней, чтобы сообразить, киска, потому что будь я проклят, если сам понимаю, — выдавил Энтони, медленно входя в комнату и прижимая руку к якобы сломанным ребрам. Вид его мог бы потрясти любого и вызвать слезы у менее закаленных дам, чем женщины из рода Мэлори. Эти привыкли и не к такому.

С мелодраматическим стоном он осторожно опустился на стул напротив Джейми, но тот лишь пренебрежительно скривил губы.

— Перестань выламываться, осел, — фыркнул Джейми, — все равно никто не поверит твоему спектаклю. Актер ты никудышный, и к тому же твоей жены все равно тут нет.

— Нет?

Энтони быстро оглядел присутствующих, разочарованно вздохнул и устроился поудобнее, на этот раз без всяких стонов и причитаний. Однако все равно не преминул пожаловаться Джейми: