Прекрасный принц - Гарвуд Джулия

Лукас Майкл Росс отогнал прочь эти яростные мысли. Что сделано, то сделано. Мальчик свободен и готов начать новую жизнь. Это главное. А этот сукин сын, наследник семейного состояния, в конце концов, свое получит. Что до Лукаса, то ему наплевать, сгниет или будет процветать в Лондоне его старший сводный братец.

Но гнев его не проходил. Лукас прислонился к колонне неподалеку от ниши и наблюдал, как по мраморному полу великолепной бальной залы перед ним кружатся пары. Рядом с ним стояли друзья его брата, Моррис и Хэмптон. Оба были титулованными особами, но он не мог вспомнить, какие именно титулы они носили. Молодые люди были увлечены горячим спором о достоинствах и недостатках капитализма в Америке и о том, почему он все равно обречен на неудачу. Лукас делал вид, что ему интересно, изредка поддакивал, а в основном игнорировал и этих двоих, и их спор.

Это был его последний вечер в Англии. Не было желания наслаждаться им, хотелось поскорее его закончить. Лукас не чувствовал особенной привязанности к этой унылой стране и на самом деле не мог до конца понять людей, которые решили обосноваться здесь. После Америки, где он жил на диких просторах, почти не тронутых цивилизацией, Лукас никак не мог представить себе, что кто-то намеренно выбирает Англию. Он находил, что большинство ее жителей такие же напыщенные и вычурные, как их руководители и их памятники. У него вызывали отвращение теснота, бесконечные дымовые трубы, серо-черная пленка, висевшая над городом, безвкусица женщин и чопорная суетливость мужчин. В Лондоне он всегда чувствовал себя, как в тюрьме или в клетке. Ему вдруг вспомнился танцующий медведь, которого он однажды в детстве видел на сельской ярмарке в окрестностях Цинциннати. Зверя нарядили в мужские шаровары, и он танцевал на задних лапах – все время вокруг своего хозяина, который направлял его, держа за длинную тяжелую цепь, надежно закрепленную на шее медведя.

Мужчины и женщины, кружащиеся в танце, напоминали Лукасу того дрессированного медведя. Их движения были резки, неестественны и, конечно, отрепетированы. Платья на женщинах были разных цветов, но совершенно одинаковые по стилю и покрою. Мужчины, на его взгляд, выглядели столь же глупо. Все они, как на подбор, были облачены в торжественно-черное, как в униформу. Черт побери, даже их ботинки были похожи как две капли воды. Нормы и правила общества, полного условностей, в котором они жили, были их цепями, и Лукас вдруг почувствовал, что ему даже немного жаль их. Никогда им не узнать ни настоящих приключений, ни свободы, ни открытых просторов. Они поживут, потом умрут, но так и не поймут, что они потеряли.

– Отчего вы так сморщились, Лукас?

Это спросил Моррис, старший из двух англичан. Он внимательно смотрел на Лукаса, пока тот собирался с ответом.

Лукас кивком показал на танцующих.

– Я вот думаю, что среди них нет ни одной белой вороны, – ответил он со своим мягким протяжным кентуккийским выговором, который так забавлял его собеседников.

Было очевидно, что Моррис не понял смысла этого замечания. Он в замешательстве покачал головой. Более проницательный Хэмптон пояснил:

– Это он о танцующих.

– Ну и? – переспросил Моррис, все еще не понимая.

– Ты разве сам не замечаешь, как похожи друг на друга все женщины? У всех волосы завязаны тугим узлом на затылке, и почти у каждой дурацкие перья торчат во все стороны. Да и платья не отличить одно от другого. А все эти хитроумные проволочные каркасы у них под юбками, чтобы их задницы выглядели более замысловато!.. Да и мужчины тоже не лучше. Все одеты как один.

Хэмптон повернулся к Лукасу:

– Воспитание и образование совсем лишили нас индивидуальности.

– Но Лукас тоже одет официально, как и мы, – выпалил Моррис с таким видом, будто эта мысль только что пришла ему в голову. Этот низкорослый коренастый мужчина в толстых очках и с редеющими волосами имел свое твердое мнение по любому вопросу. Он был убежден, что его исключительная миссия – быть адвокатом самого дьявола и оспаривать любую точку зрения, которую выскажет его лучший друг. – Одежда, против которой ты вдруг ополчился, замечательно подходит для балов, Хэмптон. А в чем бы ты хотел видеть нас на балу? В сапогах и кожаных штанах?

– А что? Это бы освежило обстановку, – огрызнулся Хэмптон. И, прежде чем Моррис сообразил, что ответить, он повернулся к Лукасу и переменил тему:

– Вам уже хочется поскорее вернуться в свою долину?