Бессердечный - Мартин Кэт

Она попыталась пройти, но Джастин загородил ей дорогу.

– Вы лжете!

Она снова вздернула подбородок. На глаза навернулись гневные слезы.

– Ах, я лгу? Это вы лжец, Джастин. Все, что вы делали, все, что вы говорили, было ложью. Я рада, что вы выкинули меня из своего дома. Только Господу Богу известно, скольким еще лживым словам я поверила бы.

Она круто повернулась, смахнула застилавшие глаза слезы и бросилась в дом по черной лестнице. На полпути Эриел остановилась, ожидая стука захлопнувшейся двери, что означало бы, что Гревилл вернулся в дом. Но стука не последовало. Должно быть, граф удалился, так и не повидавшись с лордом Хорвиком, но она не стала проверять, так ли это. Она не хотела думать о нем. Ни теперь, ни в будущем. Она не желала вспоминать, как он стоял в лунном свете, такой высокий и неправдоподобно красивый, как он побледнел, когда она сказала ему, что случилось в ту ночь в конюшне.

Экипаж прогромыхал по аллее, ведущей к конюшне, взрывая пыль и палые листья. Джастин выпрыгнул из него, прежде чем он остановился. Был поздний час, но это не удержало Джастина. Он направился прямо к конюшне.

– Где Маккаллок?

Подняв с постели одного из молодых грумов по имени Мики, Джастин нетерпеливо ждал ответа испуганного молодого человека, начавшего заикаться при виде мрачного лица хозяина.

– Он… он… – бормотал Мики. Не в силах закончить фразу, он сглотнул слюну, потом продолжал: – Он, вероятно, наверху, в своей комнате.

Джастин уже направился было наверх, когда услышал голос шотландца:

– Я здесь, милорд.

Крепкий мускулистый мужчина вышел к нему из плохо освещенного фонарем денника, вытирая руки тряпкой, которую снял с седла. Он только что закончил натирать его оливковым маслом.

– Вы хотели меня видеть?

Джастин огляделся: несколько молодых грумов выглядывали из-за дверей своих комнат.

– Мне надо перекинуться с вами парой слов наедине по… личному делу.

Шотландец знаком показал на лестницу:

– Мы можем подняться в мою комнату.

Джастин кивнул:

– Отлично.

Они поднялись, и только когда дверь в комнату Маккаллока была закрыта, Джастин заговорил:

– Я хочу знать, что случилось ночью, когда мисс Саммерс была здесь с Филиппом Марлином.

Лицо шотландца приняло настороженное выражение.

– Я бы… лучше хотел, чтобы девчушка рассказала сама.

– Мисс Саммерс здесь больше нет, как вы, возможно, слышали. И я прошу вас рассказать, что случилось.

Маккаллок почесал рыжую поросль на подбородке и с явной неохотой подчинился.

– Было поздно… Мне не спалось. Я услышал вроде бы шум внизу и подумал, что стоит посмотреть, что там.

– И что же вы там увидели?

– Увидел их двоих – ну этого… Как его? Блондина – Филиппа. Она так его называла, девчушка, мисс Саммерс. Она говорила с ним приветливо, со всем уважением, сказала, что ей жаль, старалась ему втолковать, что, мол, не любит она его, что не может его любить, как он хочет. Сказала, будет лучше, коли он уйдет, потому как вам не понравится, коли вы узнаете, что он сюда приходил.

– И что еще?

– Она ему сказала, девчушка то есть, сказала, что любит вас.

Джастин не поверил своим ушам. Это было невозможно. Такого просто не могло быть. Но, взглянув в бесхитростные глаза шотландца, Джастин понял, что тот говорит правду. Ему показалось на мгновение, что сердце его остановилось. Ему показалось, что сейчас его стошнит.

– Вы уверены, что она сказала именно так?

– Да, сэр. Так и сказала: мол, я люблю его. Это то, что сказала девчушка.

Джастин вспотел. В конюшне было холодно, но его рубашка взмокла.

– И что же случилось дальше?

– Я уж пошел было наверх. Ведь это вроде не мое дело? Верно? Я не хотел подслушивать-то… ну, как девчушка с ним ведет речь. Потом услышал, как он, ну, тот-то блондин, и говорит, я это расслышал… Говорит, что он все равно будет с ней, с девчушкой-то, и, мол, ему все равно, хочет она или нет. – Конюх покачал головой. – Я не тот человек, кого не колышет, ежели другой берет то, что девчушка не хочет давать. – Джастин закрыл глаза, боль пронзила его грудь, как осколок стекла. – Я стащил его с нее, – продолжал шотландец, – поддал ему, ну он и с катушек, а девчушке сказал, чтобы она в дом возвращалась. – Он улыбнулся во весь рот. – Потом еще наподдал ему.

Если бы Джастин не разучился улыбаться, он бы сейчас развеселился, но граф был уверен, что никогда не сумеет улыбаться снова.