Кровавая месса - Бенцони Жюльетта

– Но чем же тогда объяснить ее горе? Мадемуазель говорила вам что-нибудь?

– Нет, ничего. Но я и сама вижу: с ней что-то происходит. Я попыталась выяснить, но мадемуазель не захотела ничего мне сказать. Тогда я поговорила об этом с Маргаритой, она все-таки постарше меня и знает мадемуазель дольше. Так вот, она считает, что все началось еще две недели назад, после одного визита.

– Визита? Кто же приезжал к мадемуазель Мари?

– Дама... Вернее, барышня, вся в черном и довольно красивая. Я ее, правда, сама не видела, я стирала.

– И вы не знаете ее имени?

– Никто не знает. Даже Бире-Тиссо, который открывал ей ворота. Он заметил только, что она приехала в фиакре.

– Но ведь у него нет привычки впускать неизвестно кого!

– Нет, но барышня позвонила так, как звонят друзья дома. Она сказала, что хочет поговорить с мадемуазель по поручению господина барона. И этот тугодум больше ни о чем ее не спросил! Ну, а когда эта женщина уехала, мадемуазель поднялась к себе и запретила ее беспокоить. Она не стала ужинать, а на следующее утро по ее лицу было видно, что она совсем не спала...

– И вы не спросили мадемуазель, что случилось?

– Ну как же, конечно, спросила! Только мадемуазель закрылась, словно раковина, и ничего не ответила. А когда Маргарита снова заговорила об этом, хозяйка рассердилась и запретила всем, включая Бире, говорить о визите господину барону.

– Спасибо, Николь. Я попытаюсь все же кое-что узнать.

Лаура поднялась по лестнице, постучала в дверь спальни Мари и вошла, не дожидаясь приглашения. Молодая женщина лежала ничком на постели и все еще плакала, но уже не так отчаянно. Мари даже не обратила внимания на то, что ее подруга села рядом с ней.

– Мари, прошу вас, скажите мне, что причиняет вам такую боль, – негромко попросила Лаура. – Вы же знаете, что если высказать, что у тебя на душе, то становится легче. Неужели вы мне не доверяете?

Из-под массы спутанных блестящих локонов прозвучал ответ:

– О, что вы, я верю вам!

Мари вдруг села на постели. Ее лицо, всегда такое улыбчивое, было залито слезами.

– Вы единственная, кому я могу довериться, кроме моей старой Маргариты и Николь. Но прошу вас, не волнуйтесь обо мне. Просто забудьте об этом инциденте. Я, вероятно, слишком много требовала от своих нервов последнее время, и они не выдержали. Нервы комедиантки, вы же знаете...

– Не пытайтесь обмануть меня, Мари! Я действительно знаю вас достаточно. Вы очень сильная женщина; чтобы ваши нервы не выдержали, как вы говорите, нужна веская причина. И вы должны рассказать мне об этом, иначе, без помощи, вам долго не продержаться. Ведь вы уже несколько месяцев живете в постоянном напряжении: в день казни короля на вас напали в вашем собственном доме; потом мы все уехали в Англию, оставив вас совершенно одну. Конечно, де Бац вернулся, но вы сами сказали, что он проводит здесь совсем немного времени. Он все время ездит в Париж, появляется там в разном обличье и плетет свою паутину, чтобы запутать в ней Конвент. Жан рискует своей жизнью каждое мгновение, а вы постоянно тревожитесь о нем. В этом все дело, верно?

Мари попыталась улыбнуться и торопливо – слишком торопливо – ответила:

– О да, вы правы, все именно так...

Лаура нахмурилась, взяла руки Мари в свои и заставила подругу посмотреть ей в глаза.

– Нет! Вы не говорите мне всей правды! Я подсказала вам отговорку, и вы тут же ухватились за нее. Но есть кое-что еще, Мари! Что-то другое мучает вас... с тех пор, как вас навестила молодая девушка в трауре.

Мари закрыла лицо руками, и Лаура поняла, что не ошиблась.

– Зачем, о зачем Николь и Маргарита все рассказали вам?! – сквозь слезы воскликнула Мари.

– Они поступили так, потому что любят вас. И вы можете доверять им – они способны вас защитить. Но от кого? Чего хотела от вас эта девушка? Кто она такая?

– Невеста Жана...

– Кто? Что это еще за история и откуда она ее выкопала?

– Увы, это правда. Девушка из очень знатной семьи из Бордо. Ее отец Жак Тилорье был адвокатом в парламенте. Я знаю эту семью, они друзья Жана, он часто говорил о них. Девушку зовут Мишель. Ей всего двадцать два года...

– Не стоит относиться к этому так трепетно – она не настолько юна. И должна напомнить, что вам самой всего лишь двадцать шесть. И чего же хотела эта девушка?

– Мишель потребовала, чтобы я отказалась от Жана, вернула ему свободу...

– Можно подумать, он ее потерял, живя с вами! Никогда еще любящая женщина не давала мужчине столько свободы, как это сделали вы. И зачем Жану эта свобода? Чтобы жениться на ней?