Среди роз - Дрейк Шеннон

— Добрый вечер.

Она кивнула.

— Зачем вы послали за мной?

Его бровь иронически приподнялась.

— Это вам известно.

Уловив в этих словах намек, Женевьева вспыхнула и потупилась. И тут она снова ясно представила себе, как он обнимает Тэсс. В ней вспыхнул гнев. Значит, Тристан нашел себе две игрушки — одну для ночей, другую для дней? Эта мысль невыносимо терзала ее; такого оскорбления Женевьеве еще никто не наносил. Ее сердце сжалось от боли. Внезапно осознав, что это ревность, она тут же прибегла к уловкам, отвергающим подобное предположение. Тристан отошел от камина, однако не приблизился к ней. Только теперь Женевьева заметила, что на столе возле камина приготовлен ужин — два блюда с серебряными крышками, два бокала с золотыми ободками и длинными ножками, наполненных какой-то прозрачной жидкостью. Тристан взял их и направился к Женевьеве. Ее самообладание бесследно улетучилось.

Тристан улыбнулся, и его глаза вновь стали темно-синими. В них мерцали огоньки. Никогда еще она не видела его таким молодым, привлекательным и… опасным.

Он протянул ей бокал, и Женевьева, рассеянно взяв его, поднесла к губам и глотнула. Сладковатая жидкость приятно согрела горло.

— Что это?

— Уверяю вас, не яд. Зная вашу неприязнь к бордо, я выбрал белое немецкое вино.

Нахмурившись, она отпила еще немного вина, но тут же вспомнила, что оно вызывает ужасную головную боль. Тристан жестом пригласил ее к столу, и Женевьева опустилась на стул.

— Хотите есть? — спросил он.

— Нет, не очень.

Он положил ей на тарелку жареную дичь, пирожки с яблоками и осеннюю зелень.

— Странно. А мне казалось, вы умираете с голоду, — заметил он.

Женевьева не сводила с Тристана глаз. Теперь она видела в нем уже не врага, а мужчину.

— Я полагала, что вам нет до меня никакого дела. — Женевьева взяла вилку и без всякого энтузиазма приступила к еде.

— Вот как? — отозвался Тристан.

— Я знаю, что вызываю у вас только гнев. Мне и в голову не приходило, что вы… — Женевьева смущенно потупилась.

— И мне тоже, — ответил он. — Жаркий румянец залил ее щеки, и Тристан понял: она думает, будто он позвал ее сюда, чтобы утолить страсть. Его мучило раскаяние.

— Я думал, вы не откажетесь выпить вина, поужинать и…

Язвительно усмехнувшись, она перебила его:

— О, разумеется! Вот теперь я чувствую себя придворной куртизанкой, а не деревенской шлюхой!

Он поднялся и подошел к камину.

— Тогда чего же вы хотите от меня?

— Свободы, — бросила Женевьева.

Тристан метнулся к ней и взял ее за подбородок.

— Свободы? У вас она уже есть, а вы мечтаете неизвестно о чем! Вы хотите скитаться по лесу? Голодать, изнывать от жажды, бояться хищников и самого злобного зверя — двуногого? Скажите, Женевьева, что стало бы с вами, столкнись вы с таким чудовищем? Вы могли вновь оказаться в плену, и в куда более затруднительных обстоятельствах! Или вам все равно? Говорите же, я хочу знать!

— Мне больно! — вскрикнула Женевьева и попыталась отвернуться. Тут в дверь постучали, и в комнату впорхнула Тэсс.

— Прикажете унести подносы, сэр?

— Что? Подносы? Да, унеси.

Глядя на горничную, Женевьева почувствовала отвращение. «Это же моя комната, моя кровать!»

Тристан снова отошел к камину и уставился на огонь. Торжествующе улыбнувшись Женевьеве, Тэсс собрала посуду, присела и вышла.

— Женевьева… — начал Тристан. Она в бешенстве вскочила на ноги.

— Я предпочту быть пленницей дровосека — даже седого, беззубого и дряхлого! Глупец! И все это вы называете милосердием? Вы пригласили меня поужинать в моей собственной комнате, предложили пищу, которая принадлежит мне!

К ее удивлению, Тристан не разозлился, а рассмеялся.

— Вы просто спятили! — не помня себя, вскричала Женевьева.

Он направился к ней с улыбкой — но не злобной и не саркастической. Она вдруг осознала, что стоит у самой кровати. Тристан провел пальцем по ее щеке.

— Чем вызвана эта внезапная вспышка?

— Внезапная? Что же в ней внезапного?

— Все! Появившись здесь, вы вели себя тихо, согласились поужинать со мной. У вас было спокойное, нежное лицо. Даже заподозрив, зачем я послал за вами, вы не стали бить тревогу. А вот теперь опять в ярости. При чем тут эта девица, Тэсс?

— Мне все равно, с кем вы спите — с Тэсс или еще с десятком таких же коров!