Благословение небес - Макнот Джудит

– Мне нужно будет отправить туда записку завтра утром, – сказал он после некоторых колебаний.

– Я пошлю с ней своего мальчишку. В какое время ее нужно доставить в Стэнхоуп-парк?

Ян снова заколебался, но понял, что это неизбежно.

– В десять часов.

На следующее утро Ян сидел в небольшой гостиной своего номера за давно остывшим завтраком и поглядывал на часы. Прошло уже три часа с тех пор, как ушел посыльный, значит, уже как минимум час назад он должен был вернуться с ответом, если таковой вообще будет. Он положил часы на стол и подошел к камину, нервно похлопывая по ноге перчатками для верховой езды. Ян терялся в догадках: может быть, герцог живет сейчас не здесь, а в Лондоне, а если здесь, то примет ли он его, или, может быть, он уже назвал нового наследника и теперь откажется встретиться с ним в отместку за десять лет бесплодных попыток примирения. С каждой истекшей минутой Ян все больше склонялся к последнему.

Через какое-то время в дверях появился хозяин гостиницы,

– Мой мальчишка еще не вернулся, хотя давно уж пора бы. Если он не появится через час, мне придется взять с вас двойную плату, мистер Торнтон.

Ян глянул через плечо, испытывая сильное желание свернуть ему шею.

– Велите оседлать мою лошадь и вывести ее во двор, – коротко приказал он, сам не зная, для чего ему это нужно. Ян готов был согласиться на публичную порку, только бы вернуть назад письмо, которое послал тогда деду. Из-за этого дурацкого письма теперь его вышвырнут, как назойливого просителя, а это было непереносимо.

Хозяин гостиницы подозрительно прищурился, разглядывая его спину. Обычно он брал деньги вперед, когда видел, что гость путешествует без экипажа и камердинера. В данном случае он изменил своему правилу, так как речь этого джентльмена выдавала его знатное происхождение, а костюм был сшит на заказ у дорогого портного, что он научился определять с одного взгляда. Однако теперь, когда из Стэнхоуп-парка даже не потрудились прислать ответ на его записку, он пересмотрел свое мнение о госте и был твердо намерен не дать ему улизнуть, не заплатив по счету.

Ян наконец заметил, что хозяин до сих пор не ушел.

– Да в чем дело? – резко спросил он.

– Ваш счет, сэр. Я бы хотел, чтобы вы заплатили сейчас. Его алчные глаза расширились от удивления, когда гость извлек из кармана толстую пачку банкнот, вытащил одну и сунул ему в руку.

Ян подождал еще полчаса, после чего наконец принял как факт, что ответа не будет. В бешенстве оттого, что впустую потратил время, он вышел из гостиной, намереваясь поехать в Лондон и купить согласие дяди Элизабет на брак. На ходу застегивая перчатки, он прошел через общую комнату внизу, не замечая внезапно наступившей тишины: крестьяне, которые пили эль за поцарапанными столами, раскрыли рты и с любопытством смотрели то на Яна, то на дверь. Владелец гостиницы, который несколько минут назад считал постояльца способным украсть у него оловянную кружку, теперь стоял в нескольких шагах от открытой двери, глядя на Яна с отвисшей челюстью.

– Милорд! – выговорил он наконец и, не находя больше слов, молча указал на дверь.

Ян застегнул последнюю пуговицу на перчатке и поднял глаза на хозяина, склонившегося в почтительном поклоне, потом посмотрел на дверь и увидел там двух лакеев и кучера в зеленых с золотом ливреях, застывших в напряженном молчании.

Не обращая внимания на крестьян, кучер шагнул вперед, низко поклонился Яну и откашлялся. Громким монотонным голосом он проговорил устное послание герцога, которое не оставляло сомнений и его реакции на неожиданный визит Яна: «Его Высочество герцог Стэнхоупский уполномочил меня передать его горячую радость по поводу прибытия маркиза Кенсингтонского… и сообщить его светлости, что его с нетерпением ожидают в Стэнхоуп-парке».

Отдав кучеру распоряжение адресоваться к мистеру Торнтону как к маркизу Кенсингтонскому, герцог тем самым публично оповестил Яна и всех присутствующих, что этот титул отныне и впредь будет принадлежать ему. Ян не ожидал такого жеста, означавшего для него две вещи: первое – дед не держал на него зла за то, что он неизменно отклонял все его предложения, и второе – старик достаточно хитер и понял, что на этот раз победа от него не ускользнет.

Нахмурившись, Ян коротко кивнул кучеру и прошагал мимо разинувших рты крестьян, которые почтительно приподнимали свои головные уборы перед человеком, только что публично провозглашенным наследником герцога. Выйдя во двор, Ян увидел еще одно доказательство того, что он желанный гость в доме деда: вместо обычного экипажа герцог прислал за ним закрытую карету, запряженную четверкой прекрасных лошадей в серебряной сбруе.

Хотя Яну было приятно узнать, что его считают желанным и дорогим гостем, он не собирался растаять от всех этих знаков внимания. Он приехал сюда не для того, чтобы восстановить родственную связь с дедом, а чтобы принять титул, который по праву принадлежал его отцу. И кроме этого, ему больше ничего не нужно от старого герцога.

Несмотря на свой суровый настрой, Ян тем не менее испытал какое-то странное ощущение нереальности происходящего, когда карета въехала в ворота и покатилась по подъездной дороге к особняку, который его отец до двадцати трех лет называл своим домом. Это место неожиданно для него самого вызвало у Яна нечто похожее па ностальгию, и одновременно в нем опять вспыхнуло враждебное чувство к тирану, который лишил своего сына наследства и дома, где тот родился и вырос. Критическим взглядом Ян оглядывал ухоженный парк и необъятных размеров каменный дом с множеством дымоходов на крыше. Любому другому человеку Стэнхоуп – парк показался бы величественным и значительным, но для Яна это было видавшее виды здание без определенного архитектурного стиля и с устаревшими коммуникациями. Глядя на него, Ян подумал, что самый дешевый из его домов гораздо красивее, чем этот вычурный особняк.

Карета остановилась у парадного крыльца. Когда Ян вышел, входная дверь была уже открыта и рядом с ней стоял очень старый худой дворецкий, по традиции одетый в черное. Отец редко рассказывал Яну о своем отце, так же как о самом поместье и землях, но зато частенько говорил о дорогих ему людях из прислуги. Поднимаясь по ступенькам крыльца, Ян взглянул на дворецкого и по описанию узнал в нем Ормсли. Если судить по рассказам отца, это должен быть тот самый Ормсли, который застал его однажды на сеновале с графином лучшего французского бренди, которое имелось в поместье. Отцу тогда было всего десять лет. Ормсли взял на себя вину за пропажу ценного напитка, сказав, что он сам выпил бренди, а графин забыл поставить на место, будучи сильно пьян.