Любовь контрабандиста - Картленд Барбара

— Как вам угодно, — ответила Леона, и голос ее отзывался отчаянием и безнадежностью даже в ее собственных ушах. Она поняла в это мгновение, что стала заложницей, чье положение было столь же ужасным и унизительным, как та жизнь, которая ожидала Хьюго, если бы он остался в Англии. Она была всецело в руках Лью Куэйла и сейчас ничего не могла с этим поделать.

Снаружи раздался крик одного из гребцов, и Лью вышел из каюты. Как только он ушел, Леона обернулась, утерев слезы, к Хьюго и прильнула головой к его груди.

— Хьюги, милый, если бы только ты мог спасти меня! — прошептала она, сама понимая, однако, всю безнадежность своего желания.

Но теперь, по мере того как они приближались к берегам Франции, Леона снова несколько воспрянула духом. Она уже опустилась на самое дно пропасти, достигла предельной ступени отчаяния. Потому ли, что была молода, или потому, что оставаться долго в подавленном состоянии противоречило самой ее натуре, ей казалось, что каким-то сверхъестественным образом все еще могло обернуться не так плохо, как представлялось.

Вероятно, ей придало сил то, что Хьюго слегка пошевелил головой и бессвязно что-то пробормотал. Это было всего лишь слабое движение, и слова, срывавшиеся с его губ, были неразборчивыми. Но, по крайней мере, это свидетельствовало о том, что он был жив, и, во всяком случае, это было гораздо лучше, чем если бы он продолжал лежать молчаливым и неподвижным, со зловещей бледностью на лице.

— Он пытается заговорить, — обратилась она к Лью, когда тот вошел в каюту сообщить ей, что через десять минут они должны прибыть в гавань.

— Я же говорил, что вам не о чем беспокоиться, — отозвался он. — Хьюго очень вынослив, недаром ведь ему пришлось пройти через всю войну. Я знаю на набережной недорогие меблированные комнаты, куда я смогу вас отвести, и мы тут же пошлем за самым лучшим врачом в Дьеппе.

— Спасибо, — только и смогла промолвить в ответ Леона.

И она снова вынуждена была поблагодарить Лью после того, как Хьюго с величайшей осторожностью перенесли на импровизированных носилках с палубы корабля на мол.

Комнаты, куда их проводил Лью, оказались небольшими, но вполне опрятными. Они были расположены над маленьким estaminet²³, который, как догадалась Леона, избрали местом своих встреч контрабандисты.

Хьюго подняли наверх по узким ступенькам, и, когда они добрались до спальни с ее просторной кроватью, набитыми перьями матрацами и выходившими на набережную вычищенными окнами, украшенными белыми занавесками, Леона осталась вполне довольна увиденным.

— Вас это устраивает? — осведомился Лью.

— Хьюги будет здесь очень удобно, — ответила она.

— Ваша спальня за следующей дверью, — сказал он, — и хозяин предоставляет в ваше распоряжение свою собственную гостиную, чтобы вам не пришлось заходить в бар.

— Врача! Умоляю, поскорее приведите врача!

— Я сделаю все, что в моих силах, — ответил Лью, и девушка услышала, как он с шумом спустился вниз по лестнице.

Жена владельца трактира, толстая, болтливая француженка, поднявшись наверх, помогла Леоне раздеть Хьюго и уложить его на чистое белье. Леона говорила по-французски, но не очень уверенно и иногда делала ошибки в произношении отдельных слов. К счастью, она могла понять все, что пыталась сообщить ей француженка.

Когда Хьюго был в постели, они смыли запекшуюся кровь с его раны, которая — убедилась теперь Леона — оказалась не такой глубокой и опасной, как ей показалось сначала. Теперь, согревшись, он начал бредить и метаться из стороны в сторону: было очевидно, что у него нарастала лихорадка.

— Если бы только врач поторопился! — простонала Леона, но француженка с улыбкой произнесла в ответ:

— Не волнуйтесь, ma'm'seile, ваш брат поправится.

Мне случалось видеть много раненых, и мы выхаживали здесь людей куда в более худшем состоянии, чем он.

Леона, однако, не поверила ей, пока не прибыл врач — пожилой мужчина с пышными усами и резкой, довольно неприятной манерой в обращении. Он тщательно осмотрел Хьюго, перевязал его рану бинтами и произнес:

— Alors!²⁴ Это не опасно. Пуля прошла насквозь и повредила артерию. Вот почему было так много крови.

Ему нужно оставаться в полном покое три или четыре дня. Если лихорадка усилится, я приду снова и пущу ему кровь, в противном случае мне здесь больше делать нечего.

— Но, monsieur²⁵, — запротестовала Леона.