Любовь контрабандиста - Картленд Барбара

— Entrez!²⁷ — повторил Хьюго, переходя на французский, так как на его первое приглашение снаружи не последовало никакого ответа.

Дверь открылась, и на пороге появился хозяин трактира — тучный, краснолицый мужчина, явно запыхавшийся после утомительного подъема вверх по лестнице.

— Вас желает видеть какая-то дама, m'sieur, — произнес он на своем густом patois²⁸, который было довольно трудно понять.

— Дама! — воскликнула Леона. — Здесь, должно быть, какая-то ошибка.

— Non, non, mamselle. C'est vrai. Une grande dame qui demande m'sieur²⁹.

— Une grande dame? — переспросила удивленная Леона. — Кто бы это мог быть, Хьюги?

— Не имею ни малейшего понятия, — ответил тот. — Видимо, здесь в самом деле что-то не так. Но пригласи даму войти. В любом случае это хоть немного рассеет скуку от необходимости постоянно сидеть в этой проклятой спальне без какого-либо занятия.

С трудом подбирая французские слова, Леона попросила хозяина предложить даме оказать им честь, поднявшись по лестнице. Он кивнул и, захлопнув дверь, неуклюжей походкой спустился вниз по ветхим деревянным ступенькам, которые зловеще поскрипывали под его тяжестью.

— Как ты думаешь, кто она? — поинтересовалась Леона.

— Откуда мне знать? — ответил Хьюго. — Скорее всего, какая-нибудь из бесчисленных подружек Лью.

Разве может такой безмозглый дурак, как наш хозяин, отличить даму из общества от куска муслина?

— Наверное, в этом ты прав, — отозвалась Леона с улыбкой.

Девушка была счастлива видеть брата таким оживленным и заинтересованным. Она опасалась одно время, что его рана может стать причиной депрессии, так как из-за постоянной боли он пребывал в самом дурном расположении духа и выглядел апатичным и ко всему равнодушным.

— Это она, — сказала Леона, уловив чутким ухом звук быстрых шагов и, как ей показалось, шуршание шелка.

Затем последовал легкий стук в дверь.

— Entrez! — воскликнула Леона, но, прежде чем она успела приблизиться к двери, та на лету распахнулась, открывая взору видение, далеко превосходившее все, что когда-либо рисовало ей самое пылкое воображение. В дверях стояла женщина, одетая с ног до головы по последнему слову моды. Это была жгучая брюнетка с темными блестящими глазами, ярко-алыми губами и мягкой улыбкой, до странности не соответствовавшей светской изысканности облика. Ее фигуру облегало платье из тончайшего шелка предельно откровенного фасона, предоставлявшее любопытным возможность убедиться, что она была довольно полной, зато отличалась прекрасным сложением. Поверх него она накинула плащ ярко-изумрудного оттенка, отделанный изящной вышивкой, и того же цвета были перья, венчавшие ее высокий капор, и завязанные под подбородком ленты.

Как бы в довершение ко всему ее драгоценности были баснословно дорогими. Она щеголяла ожерельем из крупных изумрудов и бриллиантов, сверкавших и искрившихся в ярком свете солнца, и массивными серьгами, ударившими в глаза ослепительным блеском, едва она повернула голову с легкостью и живостью пышно разукрашенной заморской птицы.

Она остановилась на мгновение в дверном проеме, разглядывая Леону, и вдруг, прежде чем кто-либо из них успел заговорить, Хьюго, сидевший у окна, издал непроизвольное восклицание.

— Иветта! — вскричал он.

Со стороны видения раздался чуть слышный вопль, в порыве восторга женщина бросилась вперед, оставляя за собой слабый запах дорогих духов, и, минуя Леону, кинулась к Хьюго, крепко сжав его в объятиях и прильнув щекой к его лицу.

— Mon cher!³⁰ Мой Хьюго! Милый, милый мой!

Я слышала, что ты был ранен. Это правда! Oh, mon pauvre brave!³¹ Но как это могло случиться?

— Иветта!.. Но… но что ты делаешь здесь? — запинаясь, произнес Хьюго. — Как ты нашла меня? Кто тебе сказал?

На мгновение их голоса слились в нечто совершенно бессвязное, оба говорили так быстро, что невозможно было отделить одну фразу от другой, пока наконец Иветта не разомкнула руки, обвивавшие шею Хьюго, и, оправив сбившийся набок от волнения капор, произнесла совершенно другим голосом, холодным и неприязненным:

— А это кто?

С этими словами она указала на Леону — и Хьюго едва не зашелся от хохота:

— Все еще ревнуешь! Ну разве это не похоже на тебя, Иветта, — засыпать меня вопросами, прежде чем ты успела ответить хотя бы на один из моих?

— Кто она? Я спрашиваю, — отозвалась Иветта, слегка притопнув ножкой.