Несущая свет. Том 3 - Гиллеспи Донна

Сколько лет прошло, прежде чем они признали его, Домициана, величие и превосходство над собой! Впервые они поставили его в один ряд с отцом и братом.

Домициан хищно всматривался в лицо Аурианы, белое как молоко и резко контрастировавшее с кроваво-красным плащом, в который ее облачили. Они любили ее и его. Ведь если бы не Домициан, привезший Ауриану в Рим, они не получили бы такого наслаждения. Даже Аристос не пользовался у них таким обожанием. Домициан вдруг почувствовал себя окрыленным, полным энергии и надежд. Так чувствует себя разоренный богач, неожиданно для себя открывший новый источник обогащения. Ауриана теперь стала выглядеть для него в несколько ином свете — более уязвимой и послушной. Ее дерзость и высокомерие начали казаться ему чем-то вроде безобидного детского каприза или шалости. Он подивился, как в этой дикарке сочетались свет и тьма, каким образом она могла внушить полнейшее разочарование, а затем пробудить надежду.

«Пусть живет, — решил Император. — Но ветви победительницы она все же не получит». Герольду были переданы указания, и тот поспешил объявить, что по вине распорядителей Игр произошла ошибка, и ввиду нехватки времени поединок Антея с Аурианой отменяется. В ответ благодарная публика проорала его имя и титул «Германик» с такой силой, что Домициан окончательно поверил, что он правильно выбрал свой путь.

Ауриана покинула арену через арку Победы, опираясь на плечо Эрато. Хотя у каждого входа и стояли стражники, все же некоторым зрителям удалось проникнуть на арену. Теперь они увивались вокруг Аурианы, хватая ее за одежду, обнимали и целовали, а Эрато тщетно пытался оградить свою воспитанницу от их приставаний. У нескольких человек были ножницы, которыми они норовили отхватить куски плаща себе на память. Две женщины подкрались сзади и хотели вырвать у нее по клочку волос.

«Локон гладиатора, одержавшего свою первую победу, оберегает от сглаза», — вспомнила Ауриана слова Целадона.

«Первая победа. Этот зверь поглотил меня целиком. Теперь я одна из них. Я не хочу, чтобы они слагали обо мне свои песни. Я не хочу, чтобы когда-нибудь Авенахар довелось узнать о том, чем пришлось заниматься ее матери. Но все же у меня такое ощущение, что я покорила какую-то вершину. Я чувствую гордость воина, хотя, возможно, для этого и нет никаких оснований. Бальдемар, что бы ты сказал, если бы тебе довелось стать свидетелем этой уродливой схватки?»

Когда Ауриана вошла в коридор, который соединял арку Победы с входом для гладиаторов, Эрато передал ее на попечение двух кряжистых помощников лекаря, приказав им, чтобы они быстро вели ее в лазарет, пока боги не забрали ее к себе. Санитары тут же повели ее по коридору. У одного из них была трость с острым концом, которым он отгонял наиболее дерзких поклонников Аурианы, когда те подбегали слишком близко.

Они прошли совсем немного, как вдруг люди, бежавшие впереди, замедлили бег, а затем остановились и попятились назад, словно волны, натолкнувшиеся на скалу. Ауриана поняла, что они освобождают путь кому-то, кто идет навстречу. Оживление несколько спало, разговоры поутихли. Все повернули свои головы в одном направлении.

— Аристос! — объявил один высоченный верзила, увидев встречную процессию. — Освободите ему проход. Он в плохом настроении. Кажется, чем-то недоволен.

Ауриана застыла на месте, почувствовав, как при упоминании этого имени к ней вновь возвратились силы. Не успели помощники лекаря опомниться, как она выхватила из рук одного из них посох. Освободившись от них, Ауриана услышала, как опомнившиеся помощники осыпали ее градом проклятий, и возблагодарила богов за то, что те не наделили ее даром разговаривать на греческом языке. Она вышла на середину прохода, который подобострастные зрители очистили для Аристоса и встала там в одиночестве, слегка наклонившись вперед и опершись на посох. Так ей было легче переносить боль от раны в животе. Растрепавшиеся волосы пучками торчали в разные стороны. На месте обрезанных локонов виднелись бесформенные клочья. В окровавленном плаще Ауриана выглядела так, словно на нее только что напала свора бродячих псов.

Сначала показались прихлебатели Аристоса. Среди них был акробат, сбежавший из труппы, которую содержал один богач. Говорили, что он мог, не прерывая своих кувырканий, убить человека. Был еще кулачный боец с изуродованными ушами и носом, похожим на сырое тесто — этот любил ухмыляться, сверкая вставным зубом из поддельного золота. Кроме них можно было заметить сирийца-колесничьего, изгнанного навсегда из цирка за то, что отравил лошадей своего соперника. За ними таскалось целое созвездие карманных воров и кладбищенских грабителей-мародеров, которым удалось избежать наказания.