Роза на алтаре - Бекитт Лора

– Какое отношение это имеет ко мне? – с едва заметной улыбкой в голосе произнес Максимилиан.

Ему нравилась возникшая атмосфера недосказанности и нравилась эта женщина.

– Потому что вы другой. Вы не думаете о прошлом, вы всегда стремитесь вперед. И в то же время вы никогда не идете напролом; вы искусно вплетаете нить своей судьбы в полотно истории, вы умеете не только действовать, но и ждать и можете заставить время работать на себя.

Он рассмеялся с подкупающей непосредственностью и, по-дружески пожав ее руку, сказал:

– Вы меня обезоруживаете, Софи. Чем мне ответить на ваш комплимент? Приглашением в театр? На выставку живописи в Лувр? Или просто сказать, что вы очаровательны? Но вы наверняка знаете это…

Она улыбнулась, немного загадочно и вместе с тем – с полным пониманием, и поправила пушистый воротник пальто.

– Становится холодно, – промолвила она, – вернемся домой.

Приблизительно через месяц после этого разговора Элиана прогуливалась по улицам Парижа в полном одиночестве, как иногда делала в трудные минуты жизни.

«Одиночество, – думала она, – нет, скорее уединение! Париж помогает человеку уединиться с самим собой и при этом не чувствовать себя покинутым».

Людям свойственно грезить о далеких странах, неведомых уголках земли, но, находясь в Париже, с трудом можешь представить себе, что на свете существуют другие края, настолько глубоко погружаешься в атмосферу этого города, сливаешься с ним душой…

Элиана улыбнулась. Человеческая душа, а особенно душа влюбленного, – невольная пленница Парижа и одновременно – его вечное божество.

Молодая женщина медленно брела по городу, любуясь всем, что видела, – почерневшими камнями мостовой, золочеными куполами церквей, многоликими зданиями; и ей казалось, что именно здесь, в Париже, время замедляет свой ход и образует какой-то странный водоворот: живущий в настоящем человек словно бы видит тени прошлого, скользящие по фасадам домов и лицам идущих навстречу людей, и вместе с тем постоянно окунается в будущее, потому что Париж – приют мечтателей, колыбель грез; ему присуща неуловимая таинственность, что-то плывет в его воздухе, откуда-то доносятся отголоски мелодий, мелькают отблески непонятных видений. И душой овладевает сладостная меланхолия, то особое состояние, когда человек печален, но мудр, слаб, но не безучастен. Он путешествует по Парижу и, размышляя, незаметно для себя вновь восходит к надежде.

С такими мыслями Элиана прохаживалась мимо тянувшейся вдоль Сены каменной балюстрады и вглядывалась в чистую голубизну небес. Воздух был сырой, но теплый; ласточки с тревожными криками стремительно ныряли вниз и, вычертив дугу, снова взмывали ввысь, прямо к солнцу.

Она смотрела вдаль, на башни собора Нотр-Дам и Македонские ворота, когда услышала, как ее окликают по имени.

Оглянувшись, молодая женщина увидела Армана Бонклера, который спешил к ней, на ходу приподнимая широкополую фетровую шляпу. Он, как всегда, был элегантно одет: под расстегнутым сюртуком с пелериной виднелся бланжевый камзол и ослепительное кружево сорочки, а ниже – нанковые панталоны со штрипками.

Арман остановился перед Элианой, и она мгновенно ощутила, как ее окутывает атмосфера грубой чувственности.

Молодой женщине стало не по себе, и она оперлась рукой на влажные, холодные перила моста.

– Это вы, мадемуазель Элиана? – сказал Арман, широко улыбаясь и сверкая белками глаз. – Странно видеть вас здесь!

– А где меня не странно видеть? – спросила молодая женщина.

Против воли она держалась с этим человеком неприветливо, даже резко. Он отталкивал ее своими неуместными настойчивыми притязаниями и, вообще, совершенно не нравился ей.

Арман продолжал улыбаться. Его не так-то просто было смутить.

– В Опере, в вашем салоне, в Триволи.

– Но сегодня я хочу побыть здесь, – устало отвечала Элиана.

Она не слишком хорошо выглядела, была бледна какой-то особой «весенней» бледностью и казалась бесконечно далеким от жизненной борьбы существом с тонкой и нежной, как полевой цветок, оболочкой души – это придало мсье Бонклеру смелости, и он сказал:

– Позвольте угостить вас кофе и, если не возражаете, шампанским. Думается, нам есть о чем поговорить.

Элиана подняла взгляд. Что-то подсказывало ей, что властитель судеб – господин случай – неспроста свел ее сегодня с Арманом, и она согласилась.

Они устроились за столиком на одной из открытых террас. Элиана отказалась от шампанского, и Арман заказал кофе и пирожные.