Блейз Уиндхем - Смолл Бертрис

— Нет, дорогая, — прошептал он ей прямо в губы, — тебе незачем смущаться. Разве ты не знаешь, как я люблю тебя, Блейз? — Он осторожно положил ее на спину и взглянул прямо в глаза. — Твой король любит тебя, моя милая деревенская простушка. Он вручает тебе свое сердце. Неужели ты отвергнешь его? Разве можно быть такой жестокой?

— Мне жаль вашу бедную жену, сир, — пробормотала Блейз, не осмеливаясь верить только что услышанным словам. Разве можно верить тому, что король или любой другой мужчина скажет, чтобы соблазнить женщину? Как жаль, что ей так недостает опыта!

— Милая моя Блейз, — ответил король, — у меня нет жены. Священники давно убедили меня, что брак, совершившийся между мной и принцессой Арагонской, является незаконным перед лицом Бога, — ведь она была замужем за моим братом, Артуром. Вот почему Бог и отказывает мне в сыновьях. Мой брак — тяжкий грех, и потому его нельзя считать настоящим. Мои сыновья от Бесси Блаунт и Мэри Болейн — свидетельства Божий, что с законной женой я буду иметь сыновей, которые мне так нужны.

Ты, моя дорогая, вдова, а я — холостяк, права которого вскоре будут подтверждены папой. Я в этом уверен. Мы можем без опасений любить друг друга, Блейз! Не отвергай меня, любимая, ибо, поступая так, ты разбиваешь мое сердце!

— О Гэл! — воскликнула Блейз, понимая, что совершает безумный поступок, но не в силах устоять. — Люби меня, мой повелитель!

Рассудок предостерегал ее: она еще пожалеет о своих словах. В конце концов король предаст ее. Однако после смерти Эдмунда она страдала от тоскливого одиночества, ей недоставало наслаждений, которые испытывают вместе мужчина и женщина. Короля не следовало отвергать, так зачем же медлить, не давая себе насладиться? Хуже, чем сейчас, ее положение уже не станет. В сущности, ее давно уже поздравляют с тем, что ей удалось завоевать благосклонность короля.

Понимая, что одержал победу, Генрих Тюдор покрыл ее лицо страстными поцелуями, склонился над грудью Блейз и попробовал на вкус сначала один, а затем другой сосок.

Его зубы осторожно прикусывали нежную плоть, и по всему телу Блейз разбегались волны удовольствия. Он жадно припадал к ее соскам, заставляя ее вздрагивать от блаженства. Он коснулся коленом ее ног, и они послушно раздвинулись. Улегшись между ее ногами, он направил свое громадное орудие точно в цель одним длинным, плавным движением, которое исторгло у Блейз крик наслаждения и боли. Не спеша он отстранился, а затем вновь вернулся на прежнее место, и каждый раз он проникал в нее все глубже.

Звук, напоминающий плач, слетел с ее уст, и ее ногти впились в сильную и широкую спину короля. Ее бедра неистово задвигались, пока он заполнял ее собой, и, достигнув первой вершины страсти, Блейз закричала, вонзая ногти еще глубже в мускулистое тело.

— Вот оно что! — довольно пробормотал король ей на ухо. — У моей кошечки острые коготки! Значит, ей нравится моя любовь. Отвечай же, дорогая: она нравится тебе?

— Да, да! — задыхаясь, простонала Блейз. — О Гэл!

Не прекращай эти чудесные муки! Не останавливайся, умоляю тебя!

Чем больше он отдавал ей, тем сильнее разгоралось ее желание. Наконец-то, думал Генрих, он нашел женщину, страстность которой не уступала его собственной! Он не мог поверить, что эта милая простушка, несмотря на свою робость, способна превращаться в разъяренную тигрицу. Он свирепо набрасывался на нее, пока Блейз не изогнулась под ним, и он не излился в ее тайный сад.

Румянец отхлынул от ее лица, но теперь, пока Генрих отдыхал, ее щеки медленно начинали розоветь. Поднявшись с кровати, король прошел через комнату к столу, где стоял графин с крепким красным вином. Наполнив два кубка, он вернулся в жаркую постель и укрыл одеялом Блейз. Осторожно притянув ее в объятия, он поднес кубок к ее губам.

Поперхнувшись, Блейз глотнула крепкого вина и обнаружила, что оно великолепно подкрепляет силы. Убедившись, что вино пришлось ей по вкусу, король глотнул из своего кубка.

— Ты сумела угодить мне; Блейз, — наконец произнес он. — Ты несказанно угодила своему королю.

— И вы тоже угодили мне, милорд, — отозвалась она.

Генрих рассмеялся, вспомнив, что прежде не слышал этих слов ни от одной женщины. Он не сомневался, что женщины довольны им, но ни одна открыто не признавалась в этом.

— Ты — словно струя свежего воздуха в моей жизни, Блейз Уиндхем. Ни когда еще мне не доводилось любить такую женщину, как ты.