Случайная встреча - Холт Виктория

— Все, что мне нужно делать, — это подписывать документы, которые мне приносят, — добавила Амарилис.

— Какие документы?

— Не знаю: бумаги насчет этих денег и всего прочего… Видишь ли, я являюсь держателем акций, а Питер всем этим управляет…

— Значит, все твое состояние вложено в его дело?

— Это семейное предприятие, только Питер делает всю работу!

— А ты даешь деньги?

— Дорогая моя Джессика, Питер не стал богачом, женившись на мне: он и так был богаче меня! Просто он уступил мне долю в своем деле! Сама я ничего не делаю, поскольку ничего в этом не понимаю! Да и в самом деле, Джессика, ну что я могу понимать в импорте рома и сахара, в распределении их между людьми, которые хотят купить товар?

— Думаю, ничего!

Амарилис сменила тему разговора, но я задумалась над сказанным. Питер использовал ее деньги для своих деловых проектов в Лондоне! Не для того ли он вообще женился на ней, чтобы завладеть ее деньгами?

Полагаю, на самом деле я просто пыталась найти объяснение тому, почему все-таки он отдал предпочтение ей. Я получила точно такое же приданое, и не было других причин тому, что Питер предпочел Амарилис, кроме одной: он нашел ее более привлекательной!

Это было естественно: Амарилис была милой, мягкой и очень красивой. Я же — ершистой, ставящей все под сомнение, и вдобавок тщеславной. У Питера были все основания предпочесть ее!

Конечно, с ней было проще. Если бы я участвовала в этих делах с ромом и сахаром, мне захотелось бы самой выяснить все подробности. Я должна была сама осмотреть склады, ознакомиться со счетами. Не то чтобы меня особенно интересовали деньги, просто мне было бы самой интересно разобраться в происходящем.

Да и вообще, к чему искать какие-то причины? Теперь это не имело никакого значения: Питер выбрал ее.

Мне следовало перестать думать о Питере. Истинной причиной моей зависти был ребенок. Именно его появление на свет заставило меня осознать, что в браке с Эдвардом о детях не было и речи.

В стране царствовала эйфория. Наполеон — этот тиран, пугавший нас нашествием чуть ли не всю жизнь, — находился в ссылке. Можно было думать о повседневных делах, не опасаясь, что наши планы может разрушить вражеское вторжение.

— Французы никогда не позволят этому человеку вновь встать на ноги! — таков был приговор моего отца.

— Я думаю, — ответила мать, — что французы обожали его, поклонялись словно Богу!

— Я хотел сказать, что мы не должны позволить французам опять привести к власти подобную фигуру!

— Да и любой другой нации, если уж на то пошло, — добавила мать. — Почему люди не понимают, насколько радостней простая мирная жизнь, без всех великих завоеваний?

— К сожалению, — заметил Дэвид, — не народ решает такие вопросы, а так называемые большие люди!

— Конечно, они прежде всего беспокоятся о своей славе, но при этом приносят горе миллионам людей! Интересно, что Наполеон думает сейчас, скрежеща зубами на Эльбе?

— Несомненно, о побеге! — заявил отец.

— Этого никогда не произойдет! — возразила мать. Все считали, что с Наполеоном покончено. Он был не первым человеком, мечтающим о завоевании мира, и, безусловно, не последним. Но на этот раз диктатор потерпел окончательное поражение, и мы могли спать спокойно.

Стоял чудесный майский день, когда к нам приехали гости. Я была в Эверсли и сидела в саду с матерью, Клодиной и Амарилис, когда одна из служанок подошла к нам и сообщила, что двое джентльменов желают видеть мою мать. «Это — иностранцы», — добавила она.

— А они не представились? — спросила мать.

— Нет, мадам! Просто сказали, что хотят видеть вас.

— Пусть пройдут сюда, — сказала мать.

Они пришли. Некоторое время мать пристально вглядывалась в них, потом побледнела, и я решила, что она теряет сознание. Клодина привстала и тихонько вскрикнула.

Мать почти неслышно произнесла:

— Это действительно?.. — и, вскрикнув, бросилась в объятия старшего из мужчин. Тот, что помоложе, стоял и рассматривал нас с Амарилис, с изумлением наблюдавших за этой сценой.

— Шарло!.. Шарло!.. — мать. Клодина пробормотала:

— Ах, Шарло, неужели это ты?

И она тоже бросилась в его объятия. Шарло! Сын моей матери от первого брака, покинувший Англию еще до моего рождения!

— Мой милый любимый сын! — продолжала бормотать мать. — подумать… После всех этих лет…