На пути к свадьбе - Куин Джулия

Кровать.

Кровать была большой, массивной, с балдахином из плотной ткани. Шторы балдахина были задернуты. Если на кровати кто-то лежит, то этот человек спит очень тихо – не храпит, не ерзает.

«Именно так и должна спать Люси», – неожиданно подумал Грегори. Мертвецким сном. Она не нежный цветочек, его Люси, и ей для нормальной жизни требуется глубокий и здоровый сон. Ему показалось странным, почему он так уверен в этом.

Да потому, что он знает се, сообразил он.

Он знает ее душу.

И не может допустить, чтобы она вышла за другого.

Грегори осторожно отодвинул штору балдахина.

В кровати никого не оказалось.

Он еле слышно ругнулся и только потом заметил, что простыни сбиты, а на подушке осталась вмятина от головы.

Он резко повернулся и в последнее мгновение заметил свечу, стремительно несущуюся на него.

Издав удивленный возглас, он метнулся в сторону, однако удара в висок избежать так и не смог. Он опять ругнулся, на этот раз в полный голос, а потом услышал...

– Грегори?

Он замер.

– Люси?

Она бросилась вперед.

– Что ты здесь делаешь?

Грегори жестом указал на кровать.

– Почему ты не спишь?

– Потому что завтра у меня свадьба.

– Вот поэтому-то я и здесь.

Люси ошеломленно уставилась на него. Его появление стало для нее полнейшей неожиданностью, и она никак не могла сообразить, как же на него реагировать.

– Я-то думала, что это какой-то злоумышленник, – наконец проговорила она, приподняв руку с подсвечником.

Грегори позволил себе улыбнуться.

– А оказалось, что это я, – сказал он.

Мгновение он ждал, что Люси ответит на его улыбку. Но вместо этого она прижала руки к груди и прошептала:

– Ты должен уйти. Немедленно.

– Только после того, как поговорю с тобой.

Взгляд Люси зацепился за какую-то точку на его плече.

– Говорить не о чем.

– А как насчет «я люблю тебя»?

– Не произноси этого, – взмолилась Люси.

Он шагнул к ней.

– Я люблю тебя.

– Грегори, пожалуйста.

Он шагнул ближе.

– Я люблю тебя.

Люси задержала дыхание. Расправила плечи.

– Завтра я выхожу замуж за лорда Хейзелби.

– Нет, – заявил Грегори, – не выходишь.

У Люси от удивления приоткрылся рот.

Грегори схватил ее за руку. Она не отпрянула.

– Люси, – прошептал он.

Она зажмурилась.

– Будь со мной, – сказал он.

Она медленно, очень медленно покачала головой.

– Прошу тебя, не надо.

Он резко притянул ее к себе и вырвал свечу из пальцев.

– Будь со мной, Люси Абернети. Будь моей возлюбленной, будь моей женой.

Люси открыла глаза и позволила себе на мгновение встретиться с его взглядом, а потом отвернулась.

– Ты все только усложняешь, – с мукой в голосе проговорила она.

У Грегори сжалось сердце.

– Люси, – сказал он, гладя ее по щеке, – позволь мне помочь тебе.

Она покачала головой и, прижавшись щекой к его ладони, замерла. Ненадолго. На секунду. Но Грегори все это заметил.

– Ты не должна выходить за него, – сказал он, притягивая ее лицо к своему. – Ты не будешь с ним счастлива.

Их взгляды встретились. В ночном сумраке ее глаза казались черными. И до боли печальными. Грегори видел в ее глазах целый мир. Все, что ему требовалось знать, все, что ему когда-нибудь потребуется узнать, – все это было в ее глазах.

– Люси, – взмолился он, – только скажи. Позволь помочь тебе.

Она тяжело вздохнула и отвела взгляд.

Грегори взял ее руки в свои. Она напряглась, но руки не отдернула. Они стояли друг напротив друга, и он видел, как вздымается и опускается при дыхании ее грудь.

В том же ритме, что и его.

– Мы же созданы друг для друга, – прошептал он. – На вечные времена.

Она прикрыла глаза. Изможденно. А когда открыла, Грегори увидел в них страдание.

– Люси, – промолвил он, вкладывая в это единственное слово всю свою душу, – Люси, скажи мне...

– Прошу, не говори об этом, – попросила она, отворачиваясь так, чтобы он не видел ее лица. Ее голос дрожал. – Говори о чем угодно, только не об этом.

– Почему?

И она прошептала:

– Потому что это так.

У Грегори на мгновение перехватило дыхание, и он одним движением притянул ее к себе. Это не было объятием, вернее, это было не совсем объятием. Их сплетенные пальцы не смогли разомкнуться, и соединенные руки оказались между ними.

Он зашептал ее имя.

Ее губы приоткрылись...

Он зашептал ее имя снова, тихо, почти без звука, одними губами: