В плену сомнений - Мартин Дебора

— Если ты так беспокоишься, то почему не скажешь им все сам? — огрызнулась Джулиана. — Шокирующие публику заявления — это твоя сильная сторона.

Его губы тронула едва заметная улыбка, а в глазах зажглись веселые огоньки, которые он тут же постарался скрыть.

— Для них пока ты хозяйка. Меня они не знают и не поверят мне, если я буду говорить с ними вместо тебя.

— А почему я должна помогать тебе завоевывать их расположение? — Она вырвала у него руку.

— Ты же говорила, что хочешь мира? Покажи мне, что ты имела в виду. Потому что, если ты откажешься поддержать меня, обещаю тебе, мира не будет ни на миг!

Джулиана посмотрела на слуг. На их лицах застыло любопытство, хотя они и избегали смотреть в глаза хозяйке. Она взвесила возможные варианты своего поведения. Собственно, тут не нужно было ничего взвешивать. Нечего было и думать о сражении с мужем на глазах у прислуги. Мало того, что это было бы крайне унизительно, она еще рисковала бы разжечь враждебность Риса, а уж этого-то Джулиана получила в избытке. К тому же ситуация в Ллинвидде не улучшится, если слуги не будут знать, кто здесь командует. И вообще, не стоит выносить на суд посторонних их личные с Рисом проблемы. Она-то уж не доставит ему удовольствия видеть, как стремительно падает ее авторитет в глазах прислуги. Ее люди всегда останутся ей верны, невзирая на все те слова, которые ее самонадеянный муженек заставит ее им сказать. Так что сейчас, пожалуй, можно уступить его просьбе.

Согласно кивнув, Джулиана посмотрела в глаза своим людям. Рис опять положил руку ей на талию жестом собственника. Если бы только он прикасался к ней с нежностью влюбленного мужа…

Но его прикосновение таило в себе скрытую угрозу — посмей она ослушаться, и позорной сцены не избежать. С тяжелым вздохом она проделала все, как он просил, — объявила слугам о своем браке, стараясь вложить в свои слова как можно больше искренности. Едва она закончила, заговорил Рис:

— Никто из вас не должен бояться за свое место, тем более если вы управляетесь с работой. Однако могут быть изменения в методах ведения хозяйства, зависящие целиком от результатов осмотра поместья и беседы с миссис Робертс и управляющим. Отныне со всеми хозяйственными вопросами, вы должны обращаться ко мне, а не к моей жене. Это понятно?

Слуги, несколько напуганные его повелительным тоном, согласно закивали, а Джулиане стоило больших трудов сохранить внешнее спокойствие. Значит, он хочет показать всем, что она была плохой хозяйкой и унизить ее перед собственными слугами…

Неожиданно она поняла, что это было частью его дьявольской спланированной мести. Он хотел лишить ее власти в собственном доме. Конечно, она жаждала мира, как и говорила. Но она не позволит ему из-за глупого каприза уничтожить все то хорошее, что было сделано ее руками в Ллинвидде. Если это входит в его планы, она будет сражаться с ним не на жизнь, а на смерть.

— На этом все, — заявил Рис и указал на двух лакеев. — Ты и ты, распрягайте лошадей. Миссис Робертс, я хочу с вами поговорить. Остальные свободны.

С неутоленным любопытством на лицах слуги послушно отправились справлять свои обязанности, кроме миссис Робертс, которая выжидательно смотрела на хозяйку.

Рис нахмурился, когда увидел, на кого направлен взгляд экономки, но сдержался и произнес:

— Я хочу видеть вас и управляющего в моем кабинете ровно через час. Принесите с собой все учетные книги и прочие бумаги, которые, по вашему мнению, мне следует просмотреть.

Сдержанно поклонившись, миссис Робертс удалилась вслед за остальными. Джулиана осталась наедине с Рисом.

— Давай войдем, прелесть моя, — сладким голосом пропел он.

Его самодовольная улыбка триумфатора вызвала у Джулианы желание залепить ему пощечину, но она сдержалась и решительно направилась к лестнице. Она должна исчезнуть с людских глаз до того, как потеряет контроль над собой. И ей все-таки удалось сдержать себя и достойно переступить порог дома, который она так долго называла своим, — дома, который сейчас захватил этот несносный валлиец.

Едва они вступили в гостиную, Джулиана отшатнулась от Риса, ее глаза засверкали от ярости.

— Я считаю, сначала ты должен был кое-что выяснить, а уж потом все менять по своему вкусу. С тех пор, как я занялась хозяйством, оно приносит твердую прибыль, а это дается упорным трудом. Ведь твой отец разорил, обескровил эти земли.

— Я знаю.