Любовник - Шоун Робин

— Слушаюсь, сэр. — На глазах дворецкого навернулись слезы. — До свидания, сэр.

Денби закрыл за Майклом и Габриэлем дверь. В пронизывающем утреннем воздухе, отсекая все старое, резко щелкнул замок.

На небе розовела бледная заря. Дыхание Майкла вырывалось белесым парком. Его кольнуло острое чувство: он не умер и видел зарождение нового дня.

— Что он тебе предложил? — В горле у Майкла внезапно застрял ком.

— Другого. — Габриэлю не стоило уточнять. Холодный воздух резанул Майклу легкие. Он считал, что за ним охотился один, а их было двое.

— Ты тоже никогда не просил о помощи, Габриэль.

Габриэль откинул голову и посмотрел в небо, словно искал там ответа.

— Наверное, я думал, что не заслуживаю помощи.

— А кто сгорел?

— Ты поверил, что я умер? — выдохнул Габриэль вместе с клубом серебристого пара.

— Да.

— И оплакивал меня? — Он поднял голову, и мужчины встретились взглядами.

— Да.

— И тем не менее решил, что я тебя убью?

Последовала долгая пауза.

— Да.

— Фрэнк явился в дом свиданий неделю назад, — начал Габриэль обыденным тоном. — Мне поручалось передать письмо Энн Эймс. Если бы она не вознамерилась добровольно нанести визит графу, я должен был любым способом заставить ее это сделать. И одновременно отвлечь тебя. А потом и убить.

— Ты сделал копию с письма, которое граф написал Энн.

— Если бы ты не сумел убедить полицию оказать тебе помощь, никто бы из нас не уцелел. Граф предусмотрел все возможности.

Кроме одной! Он не принял в расчет дружбу между мужчинами-проститутками.

— Это я должен был его убить, Габриэль.

— За двадцать семь лет ты нисколько не переменился: такой же голодный. Убийство отняло бы у тебя это качество. Я рад, что хотя бы один из нас еще способен чувствовать. Можешь меня ненавидеть за то, что я сделал, но ненависть лучше, чем полное отсутствие чувств.

— Ты что, ничего не чувствуешь, старина? — спросил Майкл.

Друг ответил прямо и безапелляционно:

— Нет.

Майкл не стал его поправлять, иногда ложь — то единственное, что оберегает человека.

— Что ты будешь делать без своего дома?

— Построю новый.

— И думаешь, что другой к тебе придет?

— Уверен.

Майкл спустился по каменным ступеням. Лошадь ровной гнедой масти в розовом свете зари пощипывала почки с куста. Он грубо дернул ее за поводья и оторвал от завтрака.

— Майкл! — Габриэль стоял на вершине лестницы. В нарождающемся свете дня волосы казались серебристым облачком. — Я не толкал Энн Эймс и не убивал того человека, который занял мое место на пожаре. Это был нищий — его труп я нашел в сточной канаве. Никак не думал, что ты целый день будешь рыться в пепле. Был бы не такой сентиментальный, раньше бы вернулся к ней.

Майкл поставил ногу в стремя и прыгнул в седло, внезапно у него закружилась голова.

— Я тебе солгал, Габриэль.

— Потрясен, братец. — Он моментально ушел обратно в свою скорлупу.

— Я тебе сказал, что Граф убил всех, кого я любил, но оставался еще ты. — Майкл пришпорил коня и с места пустился в галоп.

Габриэль отправится в Лондон своим путем. А вот как поступит Энн Эймс? Он же ей сказал, что не будет возражать, если она наутро разорвет договор. Майкл Стердж-Борн не стал бы, но просто Майкл давным-давно перестал притворяться джентльменом.

Ворота так никто и не закрыл — створки после его отъезда остались распахнутыми. Но по другую сторону стояла простая двухместная карета, Кучер сидел на козлах и смотрел прямо перед собой, а конюх держал под уздцы коренную.

Лошадь под Майклом забила копытом — она узнала конюха и своих товарок. Сердце седока заспешило быстрее мыслей. Его старая дева решила, что он ее использовал — так оно и было. Она подумала, что он убил дядю — и он собирался это сделать.

Конюх посмотрел на него.

— Сэр, мисс Эймс приказала принять у вас лошадь.

Майкл кинул поводья конюху, спрыгнул на землю и распахнул дверцу кареты. Энн сидела, крепко сжав колени. На ней был черный шерстяной плащ и простая черная шляпка, на коленях стояла корзина с провизией. Никакого осуждения в глазах.

— Он умер?

У Майкла задрожали колени, ему пришлось собраться с духом, чтобы взять себя в руки.

— Да.

— Я подумала, что тебе потребуется транспорт до Лондона. — Голос Энн звучал сильнее, чем обычно, и так же вежливо, как во время их первой встречи вечером в доме свиданий. Но пальцы крепко вцепились в плетеную ручку корзины. — Это не самая лучшая из моих карет, но достаточно удобная.

— Ты едешь со мной?

— Да. — Она тряхнула головой, словно испугавшись, что он начнет возражать. — У нас с тобой договор.

Майкл не хотел владеть ею согласно пунктам договора. Он все возьмет просто так. Прежде чем Энн успела передумать, он вскочил в экипаж и захлопнул за собой дверцу. Карета присела на задок, выпрямилась и продолжала со скрипом раскачиваться, Майкл смотрел в черное кожаное чрево перед собой. Его бедро касалось ее бедра. Он больше не станет ей лгать.

— Я его не убивал.

— Ты же сказал, что он мертв!

— Его убил Габриэль.

Майкл почти ощутил, как ее мысли постепенно выстраивались в логическую цепочку.

— Это он меня толкнул?

— Нет.

— Он тебя любит.

— Знаю. — На глаза Майклу навернулись жгучие слезы, и, чтобы не молчать, он спросил:

— Что там у тебя в корзине?

— Шоколадные плитки и бананы, — смущаясь, ответила Энн. — Дорога длинная, я решила, что ты можешь проголодаться.

Все наконец кончилось.

Граф умер. Он жив. Внезапный трепет в чреслах напомнил: еще как жив! Майкл повернулся, подхватил Энн на руки и посадил к себе на колени. Корзина полетела в сторону. Он обнял женщину и прижался лицом к ее шее. За запахом чистящих средств, которыми отдавало платье, он уловил аромат ее кожи, привкус шоколада, привкус ее страсти. Привкус своей страсти.

— Ты права, — произнес он. — Пора завтракать.