Сладкая месть - Мартин Кэт

Дверь распахнулась, Джо обернулась и увидела Рейна. В несколько длинных решительных шагов он очутился в комнате, при свете лампы он выглядел еще больше и страшнее. В неверном желтоватом свете Джо увидела гнев, исказивший его черты, сжавшиеся кулаки, и кровь отлила у нее от лица.

Как бешеный медведь он приблизился к ней и теперь возвышался рядом как башня, с неистовым презрением глядя на нее сверху вниз. Он протянул л руки, схватил ее и заставил приподняться на цыпочки.

— Ты хоть понимаешь, что могло с тобой случиться? Черт возьми, ты же могла погибнуть!

В его голосе звучал гнев и — страх. Страх за нее? Беспокойство о том, что она может быть ранена? — Возможно ли это, если он чувствует к ней одно лишь отвращение?

— Ради Бога, Джо, тебе некуда бежать на этом острове. Власти тебя обнаружат. Тут негде скрыться.

Он выпустил ее, но Джоселин по-прежнему молчала. Ей нечего было сказать.

— Я этого не позволю, слышишь! Я не позволю тебе губить себя!

В его последних словах прозвучала такая убежденность, что Джоселин подняла глаза.

— Я больше не позволю тебе меня использовать.

— Использовать? В том, что произошло? Разве я использовал тебя?

— Разве нет?

Он отвел глаза.

— Возможно. А ты? Ведь ты хотела этого не меньше, чем я. Ты ни разу не отказала мне по-настоящему. Не обманывай себя, Джо.

В глубине души она не обманывалась. Только гордость заставляла ее притворяться.

— Возможно, ты прав насчет того, что произошло. Это действительно не имело значения.

Не имело? Думаю, имело. Я думаю, что ты хотела меня, как прежде. Почему бы тебе не признать это?

Да, она нуждалась в нем. Когда-то. Безумно, отчаянно, совершенно. А он обманул ее. Так было… прежде.

Он всматривался в нее долгим тяжелым взглядом, видя перемену в ней, видя, до чего довел ее.

— Я несу за тебя ответственность. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, чтобы тебе было больно.

Мне больно сейчас, Рейн, мне больно всякий раз, когда я вижу тебя.

— Я больше не в силах это выносить. Я не могу дольше бороться. Я умоляю тебя, Рейн, — неужели ты еще недостаточно меня наказал?

Он схватил ее за руку, его черты снова исказились от бешенства.

— Неужели ты не понимаешь, что все наоборот? Это ты меня наказываешь!

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но Джоселин отвернулась.

— Нет, Рейн, не сегодня.

Она попыталась вывернуться, но он не отпустил ее. Наконец она все же вырвалась, но пуговички на платье отлетели, тонкая материя порвалась под его пальцами.

— Прости, — произнес Рейн. В его голосе слышалось сожаление. — Я не хотел этого.

Ее рубашка тоже пострадала, бретельки оторвались и одежда соскользнула с ее плеча, обнажив грудь.

Его взгляд скользнул на бледную налитую плоть, Джо услышала, как он вздохнул. Потом он заметил еще что-то и подошел ближе. Она осознала это только в тот момент, когда Рейн коснулся этого рукой.

— Что это? — спросил он, стараясь разглядеть получше. Маленький золотой круг блестел при свете лампы — прекрасная мирная сцена, хранимая беспокойной груди, болезненное напоминание о том, что никогда не повторится.

Когда Рейн узнал маленький медальон ручной работы, который сам подарил ей, медальон, который он сорвал с нее и бросил в угол, его глаза вгляделись в ее лицо.

— Вряд ли он так много значит для тебя, — Джоселин задрожала в его руках. — Почему ты зашила его здесь… у сердца?

Как объяснить ему? Как рассказать? Но ее молчание говорило за нее.

Он посмотрел на медальон, и его рука дрогнула. Он снова взглянул в глаза Джо, умоляя высказаться, но еще неуверенный в том, что услышит.

— Он так много значит для тебя?

Она научилась переносить его гнев, но к этому она не была готова. Она не знала, что ответить, но правда была только одна.

— Его подарил мне человек, которого я любила, — прошептала она.

Его глаза потемнели от замешательства.

— Но ведь его подарил тебе я.

— Да…

У Джоселин перехватило горло, ее охватила горячая, невыносимая волна боли.

— Но если ты меня любила… тогда почему ты… почему?..

Рейн едва дышал, кровь отлила от его лица. Он глотнул, когда правда обрушилась на него, звуча в невысказанных словах громче, чем грохот грома. Если она любила его, она не могла его застрелить.

А она безусловно любила его. Она все еще любит его. Доказательство этого хранилось у ее сердца. И оно всегда было в ее глазах, если бы он только заглянул в них.